|
Вообще, слово «шаман» вошло в обиход индейцев сравнительно недавно (около 10-20 лет назад) благодаря западноевропейской культуре. Например, у индейцев Шипибо-Конибо существонали свои наименования и градации шаманов (об этом у нас пойдет речь ниже). Шаманов могли называть, например, на языке Шипибо Конибо — мерайя (тегауа), а на испанском языке — курандеро (врачеватель, целитель). В определенном смысле шаманизм ближе не к религии, а ско рее— к области спиритуализма, экстрасенсорного восприятия, биоэнергетики и ясновидения. Можно сказать, что шаман — это духовидец и экстрасенс (человек, наделенный сверхчувствительным восприятием и способностью воспринимать незримых духов), который описывает особое восприятие мира в образах окружаю щей его природы, на языке своей социальной группы (ее религиозного и общекультурного мировоззрения). Шаман по большому счету не столько верит в духов и богов, сколько воспринимает их непосредственно, общается с ними и учит ся у них разного рода навыкам (исцеление болезней), заключает с ними «договоры» и даже ведет битвы. Шаман видит, а не верит, «ведь то, что для профанной среды есть сфера поклонения, для шамана — сфера его реального общения»[47]. Для традиционного шамана вера как уверенность в невидимом не играла принципиальной роли. Для него как раз видение определяло все его поведение и мировоззрение. «Религиозное (сакрализи- рованное) не допускает магико-мистического (сакрального) вмешательства; это одна из важнейших основ для противоречий и противостояния религии и магии и их приверженцев — одни скрывают созданное и выдуманное, во что верят и чему поклоняются, а другие живут в ощущаемом ирреальном, взаимодействуя с ним как с реальным»[48]. Очень поэтический образ шамана был нарисован пером петербургского ученого и исследователя шаманизма Т.В. Жереби- іой. Пожалуй, он наилучшим образом передает дух архаического ламана: «...Дробно звучит бубен; развеваются полы фантастиче- :кого одеяния; бренчат металлические подвески, густо усеявшие ілащ; олень с железными рогами храпит и мечется в ликах затухающего костра... Зрители, впившись глазами в захватывающее еатрализованное представление, внимательного следят за речью иамана. Речитатив и пение шамана полны для них глубокого мысла. Они хотят «достоверно» знать, где ловить рыбу и куда шел зверь из тайги; выживет ли больной, и как добралась душа мершего до загробного мира; где искать пропавших оленей; 6у- ет ли счастлив человек завтра. Всевечное желание человека іредвидеть будущее и ответить на загадки природы. В шамане ля приверженцев его слились земля и небо, мир природы и мир юдей, мир мертвых и живых. Шаман есть связующее звено меж- у доступным и недоступным. Он уже не простой смертный. 06- адая особым даром перевоплощения, он, только мгновениями вляясь в своем обычном виде, выступает в образах то медведя, — 54 —
|