Семинары книга 20. Еще

С другой стороны, стоит кому-то, телесным, воображае­мым, или символическим образом, наступить вам на ногу, как у вас — неизвестно, с какой стати — выделяются слезы. Это факт. Это называется — вас огорчили. Как связаны эти слезы с тем фактом, что субъект таким образом себя защи­щает от непредвиденного, себя заграждает? Формулировка вульгарная, но очень точная, потому что речь в ней идет о загражденном субъекте — том самом, который вызывает у вас кое-какие ассоциации. Субъект действительно заграж­дает себя, поверьте мне, и гораздо чаще чем следовало бы.

Обратите внимание, как удобно бывает воспользовать­ся, имея в виду все три регистра: символическое, вообража­емое, реальное, одним единственным выражением. Именно так — замечу по ходу дела — поступал Аристотель, не делав­ший разницы между движением и aAAoi'oiais , изменением. И изменение, и движение в пространстве означали для него — хотя сам он этого и не знал — что субъект себя заграждает. Правильных категорий в его распоряжении, понятное дело, не было, но чутье у него было великолепное.

132

Жак Лакан

Ещё: глава IX

Важно, иными словами, что все налажено достаточно хорошо, чтобы жизнь тела нормально поддерживать — на­рушить положение дел может только несчастный случай, будь то внутренний или внешний. Это значит, что тело рас­сматривается как то самое, за что оно себя выдает, как тело закрытое, замкнутое на себя.

Разве не очевидно тогда, что душа — это не что иное, как самоидентичность, которой мы в предположении наделя­ем тело, а также все, что мы думаем, пытаясь этой самоиден­тичности дать объяснение? Душа, иными словами — это то, что мы думаем по поводу тела — взгляд на него с той сторо­ны, где власть.

Мы успокаиваем себя той мыслью, что оно тоже думает. Отсюда многообразие объяснений. Секрецию объясняем тем, что оно, мол, мыслит секретно, потуги — тем, что оно мыслит туго, а игру гормонов — тем, что оно манипулиру­ет информацией. В довершение всего, оно отдается на ми­лость ДНК, или, что то же самое, ADN — читай: Адонис.

Все это я говорю к тому, чтобы привести вас к мысли, ко­торую я — а я ничего не говорю впустую — с самого начала, когда речь заходила о бессознательном, не уставал вам вну­шать: поистине странно, что психология не задумалась над тем фактом, что структура мысли основана на языке. Язык же — в этом и есть то новое, что несет с собою термин струк­тура: другие могут делать с ним, что хотят, но для меня важ­но именно это, — язык обладает значительной инерцией, что сразу становится видно, когда мы сравниваем его ра­боту с теми знаками, которые называют математическими, с матемами, обладающими тем свойством, что передаются они целиком, без остатка. Мы совершенно не знаем, что они значат, но зато они могут передаваться. Передаются они, правда, лишь с помощью языка — вот в чем загвоздка.