Семинары книга 20. Еще

Зияние, которое у говорящего существа, чье наслажде­ние является измерением тела, где живет сказывание, впи­сано в это наслаждение изначально, как раз и обнаружива­ет Фрейд в ходе того испытания — иначе мне его не назвать — условием которого является само существование речи.
Там, где говорят — всегда наслаждаются. И вовсе не обяза­тельно знают: ни о физиологии нервной системы, ни о том, как правильно наложить бандаж, ни о преждевременном семяизвержении мы от бессознательного ничего нового не
узнали.

138

Жак Лакан

Ещё: глава IX

В завершение сказанного мною об истинной религии хочу заметить, пока есть время, что Бог не заявляет о себе иначе, как посредством писаний, так называемых священ­ных писаний. Священных в каком смысле? В том, что они не перестают терпеть неудачу — прочтите Соломона, этого мэтра из мэтров, поистине санти-мэтра: это тип в моем вкусе — терпеть неудачу в попытках найти мудрость, кото­рой бы само бытие выступало свидетелем.

Это не значит, что время от времени не брезжило нечто такое, благодаря чему наслаждению — без которого ника­кой мудрости не было бы — могло показаться, будто ему уда­лось, наконец, пресловутой мысли о бытии удовлетворить вполне. Беда лишь в том, что удовлетворение это всегда до­стигалось — увы — лишь ценой кастрации.

В таоизме, к примеру — вы не знаете, наверное, что это такое, но я его изучал, изучал тексты, разумеется — так вот, в таоизме это лежит на поверхности в самой сексуальной практике. Благотворным они считают задерживать семя. Другой, общеизвестный, пример — буддизм, с его отказом от мышления. Лучшее, что дал буддизм — это дзен, а дзен состо­ит в том, что на вопросы твои тебе, дружок, отвечают лаем. Но когда нужно из этого ада, как говорил Фрейд, выбраться, лучшего выхода поистине не найти.

Античные сказания, или мифы, как вы их называе­те — Клод Леви-Стросс тоже называл их именно так, — те мифы Средиземноморья, которыми сейчас предпочитают не заниматься: во-первых, за невероятным их изобилием и, во-вторых, потому что из них уже выжали столько, что неизвестно теперь, с какой стороны подступиться; так вот, мифы эти тоже содержат в себе нечто в психоаналитичес­ком роде.

Боги — их было там хоть лопатой греби, нужно было только найти себе подходящего. Все как у нас, когда паци­ент, завершив анализ, трахает благополучно свою случай­ную половинку. Но то были, как-никак, боги, то есть более или менее устойчивые воплощения большого Другого. Впрочем, довольно сетовать на немощь анализа — идем дальше.