|
В одной из своих работ Юнг писал «Всё человеческое относительно, потому что всё основывается на внутренней противоположности, ибо всё есть энергетический феномен»[8]. Энергия же не может существовать вне непрерывной борьбы противоположностей. Всегда должны быть налицо высокое и низкое, горячее и холодное, доброе и злое, чтобы мог состояться процесс выравнивания, который и представляет собой энергия. Поэтому склонность к тому, чтобы подвергнуть отрицанию все прежние ценности в пользу их противоположности, - это такое же преувеличение, как и ранняя односторонность. Дело ведь не в простом переходе в противоположность, а в сохранении прежних ценностей вместе с признанием их противоположности. Это означает конфликт и разлад с самим собой. Понятно, что люди боятся этого. Поэтому право на существование имеет чаще всего только одна истина и только один руководящий принцип действия. Мы имеем в нас же самих опаснейшего революционера, и именно это должен знать каждый, кто хочет выйти обновленным из переплавки ценностей. Тем самым мы, правда, взамен кажущейся уверенности, которой наслаждались до сих пор, получаем неуверенность, разлад, противоречивые убеждения. И жизнь на грани безумия: неустойчивое равновесие или, скорее, устойчивое неравновесие... Итак, попал в этот переплет и Костя, а вместе с ним и члены 31-й группы УПЭЭМа. Кто же стоит у горнила Костиного атанора, где происходит переплавка? Не Мартин ли Гуска? А может и не он один, но и все остальные «выдуманные» и реальные персонажи? Смогут ли они, толкаясь и теснясь, выбрать нужный градус для явления Камня? И чем (Кем?) явится этот Камень? Предопределён ли результат неизбежностью судьбы или всё решит случайность? И что же будет с остальными? Вопросов много... Не будем торопиться. Встал на трамплин – скользи вниз: где и как упадешь и удержишься ли на ногах покажет время... Тем временем, вослед за понедельником и лекцией о Сартре, наступил вторник. Вечером во вторник Платоновы вновь пригласили на ужин Костю и Витю. Разговор долго не клеился: слушали музыку, листали книги и журналы, перебрасывались малозначимыми фразами, Саша суетилась вокруг стола... Каждый чувствовал, что в атмосфере вечера висит острый вопрос, но никто не решался нарушить кажущееся спокойствие и умиротворение. Уже после ужина, за чаем, Михаил осторожно подступил к главному, ради чего они и собрались:
Помолчали. Костя смотрел на заварочный чайник. Чайнику этому было, видать, немало лет. Носик его был слегка отбит. Мимолетный приступ жалости: вечная нищета учителей... — 37 —
|