Философия как история философии

84_____Вопросы теории историко-философского процесса___________

шла уже в середине прошлого века: результаты исследо­ваний, сколь бы ни были они значительны, представля­ют собой в лучшем случае приблизительные истины, которым, следовательно, присуща ограниченная всеобщ­ность. Этот вывод — эмпирическое суждение, также яв­ляющееся лишь приблизительно истинным и ограниченно всеобщим, поскольку все же имеются некоторые отнюдь не приблизительные истины, всеобщность которых не
может быть ограничена. Таково, например, суждение: все люди смертны.

Итак, относительное не исключает существования абсолютного и наоборот. Это в равной мере относится и к знаниям, и к независимой от них реальности. С этой точки зрения конкретизация эпистемологического поня­тия универсалии безусловно необходима. Ведь если наши знания, обоснованность которых, за некоторыми исклю­чениями, подлежит доказательству, являются лишь при­близительно истинными, приблизительно всеобщими, то это относится и к универсалиям, поскольку они пред­ставляют собой не бессодержательные логические фор­мы, но также знания. Данный вывод может быть, конеч­но, истолкован как отрицание универсалий. Однако, с моей точки зрения, такая конкретизация понятия уни­версалии не имеет ничего общего с номинализмом и впол­не соответствует современным методологическим импе­ративам научности.

Приблизительно всеобщими являются не только общие понятия, эмпирическое происхождение которых более или менее очевидно, но и категории (в том числе онтологические), эмпирические основания которых могут быть установлены лишь специальным исследованием.

Когда Л. Витгенштейн остроумно замечает, что все игры имеют лишь одно общее друг с другом, а именно то, что все они являются играми, то он, на мой взгляд, утверждает следующее: существует лишь приблизительная всеобщность, так как нет абсолютно общего призна-

Существуют ли универсалии в сфере культуры?___________85_

ка для всего многообразия игр, как и любого другого класса объектов. Я полагаю, что в этом отношении Вит­генштейн, в сущности, пришел к тому же выводу, что и Гегель, конспектируя которого В. И. Ленин писал: «Вся­кое общее лишь приблизительно охватывает все отдель­ные предметы»1.

Таким образом, отказ от абстрактного понимания общего есть эпистемологический императив, который следует применить и к универсалиям. То обстоятельство, что общее в мышлении есть абстракция, не существую­щая вне мышления, не означает, что конкретизация аб­стракций невозможна. В мире, как показала история естествознания, существуют качественно различные фор­мы всеобщности. Познание также дает нам качественно различные уровни, степени, типы всеобщности. При этом следует, на мой взгляд, разграничивать общность и тож­дество, хотя эти понятия тесно связаны друг с другом. Тождество лишь момент общности; другим не менее су­щественным ее моментом является различие (нетожде­ство). Важнейший принцип гегелевской диалектики — "принцип единства тождества и различия, который по­зволяет сделать вывод: общее, особенное и единичное образуют единство. Абстрактная всеобщность, если ее рассматривать безотносительно к особенному, представ­ляет собой, как писал Гегель, «лишь одну сторону, а тем самым некое особенное, конечное»2. Поэтому анализ и развитие общего понятия становятся плодотворными лишь тогда, когда мы включаем в него (конечно, путем нового обобщения) те моменты особенного и единичного, от которых мы сначала абстрагировались. Конкретное общее, по словам К. Маркса, «само есть нечто многооб­разно расчлененное, выражающееся в различных опре-