|
Для более уверенного отграничения у детей и подростков неврастении от эндогенной депрессии необходимо учитывать наличие нескольких вариантов последней. В одних случаях клиническая картина исчерпывается сниженным настроением: больные отмечают грусть, жалуются на скуку. Тоскливость же, столь характерная для взрослых, может отсутствовать. В то же время, как правило, выявляется характерная для депрессий психическая и двигательная заторможенность. Степень психомоторной заторможенности может быть различной: от затруднения в преодолении чувства тяжести, вялости и скованности до неспособности без сильного побуждения извне переменить место, подойти к обеденному столу, уйти от неприятного соседства. Речь также оказывается замедленной и лаконичной. Привлечь внимание детей удается с трудом. Они не сразу отвечают на вопросы, их ответы односложны или отсутствуют вовсе. Больные жалуются на то, что «в голове мало мыслей», что «ни о чем не думается», «плохо вспоминается и усваивается», у них узкий круг ассоциаций, связанных с мрачным настоящим или не менее бесперспективным будущим. Детям в большей мере, а подросткам в меньшей свойственно отсутствие идей малоценное™, самообвинения и самоуничижения. Атипизм депрессии у детей нередко сказывается в том, что собственно депрессивная симптоматика сочетается с раздражительностью, страхами, напряженностью, беспокойством. Эти особенности могут выступать на фоне разной степени двигательной активности — от невыраженной суетливости до двигательного возбуждения, когда больные не могут оставаться на одном месте, постоянно находятся в движении, мечутся, стремятся получить помощь, поддержку. Именно у них могут наблюдаться отдельные галлюцинации, идеи отношения и даже отрывочные мысли о преследовании. У части детей вышеперечисленные проявления могут послужить основой для развития мыслей о собственной серьезной болезни, о невозможности поправиться и полностью восстановить свои силы. Происхождение этих ипохондрических идей может быть различно. Они либо возникают без видимой связи с содержанием ощущений и восприятий, либо опираются на общее чувство вялости, слабости, недомогания, плохого самочувствия. Эти идеи могут быть также «объяснением» соматического неблагополучия: неприятных или болезненных ощущений в грудной клетке, в животе, в голове и т. д. В тех случаях, когда у больных отмечаются сенестопатические или деперсонализационные переживания, ипохондрические явления увязываются с ними. Даже отдельные сенестопатии (жар, колотье, жжение, давление, дрожание) больные трактуют как проявление известного им опасного заболевания («белокровие») или непонятного непоправимого страдания. Переживания измененности собственной личности (недостаточная яркость чувств, неспособность запоминания, измененность речи, мышления), соматических отправлений (отсутствие отдыха после сна, исчезновение чувства удовлетворенности пищей и т. д.) и окружающего (блеклость, серость, неясность, недостаточная живость воспринимаемой реальности) волнуют больных и требуют объяснений. Однако только у малой части детей возникают идеи, истолковывающие эти переживания. — 182 —
|