|
"священников", т.е. особо уполномоченных комиссаров господних, не было. И никто не имел права на суд "именем Бога". Все это началось, когда церковный клир стал претендовать на земную власть, стал по- добием государства (IV век) и, сохранив формально имя Христово, возвратился, по сути, к вере в ветхозаветного Иегову. Так свершилось "дьявольское" искушение - Богу снова стали поклоняться страха ради и в расчете на земную мзду... Не зря уподобившаяся государству церковь не дозволяла мирянам касаться священных текстов, не зря запрещала их перевод на живые, народные языки. Только ведь нет ничего тайного, что не стало бы, наконец, явным. В огне Реформации ценою бесчисленных жертв духовный наследник христовой благой вести завоевал право взять в свои руки "святыню", чтобы черпать непосредственно из источника; сражаясь за это право, он был глубоко убежден, что начертанные в евангелиях слова Иисуса содержат истинные правила добра, нрав- ственные законы, которые надобно просто принять к исполнению, и тогда... воцарится всеобщая благодать? Сбылись самые мрачные опасения правоверных католиков. В ог- не Реформации родился не голубь истинной веры, а червь сомнения, дух необузданного свободомыслия; этот неукротимый демон повлек христианский мир к ниспровержению всех и всяческих авторитетов - к замене религиозной богобоязни дерзостной предприимчивостью (промышленность), углубленным самосознанием (философия) и стремлением к всестороннему самовыражению (искусство). Конечно, кроме атеистического свободомыслия, Реформация по- родила целый букет новых "евангельских" - протестантских церквей. Но вот удивительный парадокс: все эти новые "истинно христиан- ские" церкви, начав "за здравие", тоже кончали "за упокой": все они - без исключения! - в поисках твердого основания вероучений своих были вынуждены апеллировать не столько к "новому слову" Христа, сколько к ветхозаветным текстам. Иначе и быть не могло. Церкви на- до было - хоть где угодно! - отыскать данные свыше "твердые прави- ла", ибо если нет таковых, значит, нигде на земле невозможен и суд "именем Бога". А какая же это церковная организация - без права на высший нравственный суд? Чтобы просто порядок установить, доста- точно расторопной полиции и мирского суда - именем Короля, Рес- публики, Соединенных Штатов Америки... Ну, а нравственный суд, что же? Каждый волен вершить над собою сам? Если нет данных Богом и для всех обязательных твердых нравст- венных правил, значит - свобода совести, значит, и отношения с Бо- гом - личное дело каждого. Да ничто не свершится на земле больше — 193 —
|