Белорусы: от тутэйшых - к нации

Однако здесь возникает парадокс: хотя государство-нация практически всегда использует в качестве основы культуру титульного (т.е. численно доминирующего) этноса, оно неизбежно размывает этнические "черты" не только так называемых "меньшинств", но и самого титульного этноса в социокультурных: государственные ритуалы и обряды становятся более значимы, чем этнокультурные, ценности идеологизируются и т.д. Этому способствуют следующие характеритики нации, которые "по совместительству" являют собой и факторы ее развития.

Книгопечатание, тиражирование, пресса. В свое время Б. Андерсон (тот самый, что создал меткий термин "воображаемое сообщество") писал о "печатном капитализме", т.е. монополизации печати государством. Именно благодаря печатному капитализму налаживается массовое производство книг, газет и журналов. Появляется и "массовый читатель", читающий одну и ту же периодику, художественную литературу и т.д. На основе этого в умах читателя как потребителя этого "продукта" формируется воображаемое сообщество (нация) и соответствующая идентичность (в отличие от ранне-этнической или племенной, когда люди составляли представление друг о друге и о собственной общности посредством "коротких", т.е. личных связей). В нации связи становятся "длинными".

Огромную роль в этом процессе играет интеллигенция – "человеческий фактор" нациостроительства. Так, зачинатель европейского романтизма А.Шлегель писал о том, что с появлением хотя бы одного великого поэта, народ обретает себя как самобытная духовная целостность и начинает приходить к осознанию своих национальных задач. Потому столь фундаментальным для создания белорусской нации явилось и творчество Я.Купалы, Я.Коласа, М.Богдановича, "нашаніўцаў". Отметим и еще один момент: наличие интеллигенции – это один из показателей того, что основную роль в общности начинает играть городская культура.

Городская культура. Этнос может существовать в тундре, тайге, джунглях и пещерах: нация создается и развивается только в городах – с бурной экономической жизнью, с профессиональной культурой, с философией и наукой, с прессой и книгами. И лишь много позже, по мере усовершенствования грамотности и в целом – образования – жителей деревень можно говорить о том, что они осознают себя уже не просто "местными", "тутэйшымі" людьми, но и нациофорами (представителями нации). Однако национальная идентичность редко бывает последовательной и однородной. Почему?

• человеку не свойственно ограничиваться какой-либо одной идентичностью. Этническая и/ или национальная идентичность личности совмещаются с целым спектром иных – социальной, культурной, политической, гендерной, сословной и т.д. Все они в той или иной мере пересекаются и в обыденной жизни перевешивает вовсе не обязательно этнический фактор;
• локально-местная идентичность может совмещаться с этнической, национальной и даже имперской (этноним "тутэйшыя", который сопутствовал самоназваниям "белорус" и "советский человек"). В связи с этим можно говорить и шире – о "двойной" идентичности, свойственной жителям пограничья (белорус-поляк; белорус-литовец, русский белорус и т.д.);
• коллективная этничность, как и принадлежность к нации, "ткется" из разнообразных личных вариантов (кто-то может идентифицировать себя по территории, кто-то по языку, кто-то по художественной культуре, а кто-то – по "малой родине" и т.д.).

В таком случае, более ли "почетна" национальная идентичность? Более ли "привелигирована" нация, нежели этнос? Да нет же! Этнос более органичен, менее противоречив и – уж конечно – менее зависим от социополитических реалий, имеющих обыкновение меняться – и порой с огромной скоростью.