|
В этом вопросе снова наблюдается присущая интеллигенции тенденция "провозглашения универсальной истины за других и вместо этих других" [169, с. 137]: интеллигент создает желательный образ прошлого, полезный для нужд современной идеологии. Однако именно таким образом проб и ошибок, путем конструирования идеального прошлого и будущего, интеллигенция формирует идеалы на основе внятных "народных" (или пусть даже "псевдонардных") образов. Но в любом случае советский интеллигент, подчас неявно для себя самого, использует "пути-дорожки", протоптанные памятью поколений народа. Так, остаются нерушимыми испытанные образы действия – трудовой кодекс, идея пользы и идея "должного места": "Надо работать, больше пользы приносить, насколько способен, насколько можешь" (104). Рай обретенный. Образы "рая обретенного" в самосознании крестьянина и "нового интеллигента" во многом сходны: мирное небо, жизнь на "своей земле", встреча с семьей и даже жизнь в деревне ("Построим на Случчине свою хату" в письме 56; "мы уже с Кузьмой Чорным сговорились после войны ехать в Тимковичи, на его родину, там уцелела его хата на две половины, одну займут они, а другую мы" в письме 227). Тем не менее, этот образ более отчетлив, чем крестьянский (где будущее не прорисовано и предполагается как продолжение прошлого). Причины этой отчетливости в проекте Modernity, воплощаемом интеллигентом. Что включается в такой проект? Во-первых, наличие идеала будущего, в то время как в крестьянском самосознании он размыт; во-вторых, вера в свои силы и активный посыл к преодолению негативной ситуации – в противовес традиционному фатализму. Однако при всей этой отчетливости образ будущего в сознании интеллигента менее органичен, более раздроблен, нежели крестьянский. Причина этого – гораздо более широкий, нежели в традиционной культуре, спектр жизненных выборов интеллигента: в этот спектр входит несовместимое – и жизнь в полесской глубинке (227, 237), и активный культурный досуг (чтение, походы в театр, на балеты), и писательство, и работа сельского учителя (227), и – в то же время работа жены в театре (237). Предварительные итоги: менталитет и этничность советского белоруса Белорусский интеллигент: личный тип этничности. Как мы видим, этот тип этничности менее органичен, чем традиционная крестьянская этничность. Тому несколько причин. Во-первых, речь идет об этничности не общности, а конкретной личности (хоть и типичной для советской "национальной интеллигенции" тех лет). Если коллективная этничность "грамады" завязана на восприятии данных "от Бога" и от "века" норм, обычаев, моделей действия, то личная этничность интеллигента – продукт развитого самосознания. Личность не впитывает, подобно губке, культурные установки: она пытается их осознать, истолковать и в итоге изменяет или отвергает часть из них. — 239 —
|