|
Итак, каковы же различия в традиционном и модерном взглядах на время? И каковы их причины? Во-первых, война полностью нарушает заведенный распорядок жизни, а значит, рушится и традиционное понимание времени как священной категории, регламентирующей и периоды усиленных трудовых действий, и периоды отдыха. Во-вторых белорусский интеллигент живет не в деревне, а в городе, и его жизнь не связана с сезонными работами и оторвана от природных изменений ("Хотя где ее [весну] в городе увидишь, заметишь ее постепенное приближение? Все эти приметы непонятны горожанам. Весна всегда ставит их перед фактом, когда вдруг надо снимать пальто и галоши и надевать легкий костюм. Вот и все, что представляет человек, не знающий прелести природы" (51). Но главная причина – не в этом. Сам взгляд на время изменился: ощущению "рядового" каждодневного времени стало сопутствовать понимание исторического времени. Главная категория такого времени – это событие. Несмотря на то, что отпечатки исторических событий прослеживаются в преданиях и ряде сказок ("Цар Пятро", "Сьвiное рыло"), в целом жизнь крестьянства происходила в "темницах долгого времени" (Ф.Бродель) – во внесобытийном "потоке жизни". Если поток – наиболее явная форма времени в повседневности, то событие задает времени новый отсчет. В нашем случае это война, в свете которой изменяются ценности и приоритеты человека: они перестают быть локальными (представляющими интересы семьи и узкого круга), или даже этническими, а приобретают значение в свете интересов "всего народа" ("в такое время тяжелого испытания для родного народа думать о каких-то шпалах могут только люди, не видящие ничего дальше своего носа") (56), "Сейчас каждый человек, стиснув зубы, напрягает все свои усилия для спасения своего счастья, своей Родины" (4). Таким образом, событие понимается как момент, объединяющий всех советских людей вне их этнической принадлежности. Пожалуй, именно в этом аспекте наиболее явны отличия рассматриваемых традиционной и модерной этничности. Это связано и с характером самого события (мировая война), и с изменением позиции человека по отношению к этому событию и к другим его участникам: речь идет о формировании длинных социальных связей, охватывающих и советских людей, и все народы, пострадавшие от нацизма. Тем самым в точке "события" формируется государственное и мировое "воображаемое сообщество". Такое понимание не могло возникнуть в традиционной культуре из-за мощного разграничения на "мы – они", порождающего герметизм, отграниченность не только от других этносов, но даже и от других регионов. При этом в письмах четко ощущается и момент желанного времени – победы, после которого можно снова с чистой совестью вернуться к привычному, стабильному существованию на родной земле. Автор писем еще не знает, что неторопливое традиционное время непоправимо разрушено… — 234 —
|