|
Мужское – женское Женщина-родина. Оппозиция "мужское – женское" в письмах В. – показательный пример сочетания традиционных (крестьянских) и инновативных (модерных) тенденций в менталитете советского белоруса. Женщина предстает и в древней функции хранительницы очага, и в качестве друга, и в качестве "творца", "соавтора". Но самая последовательная параллель, проводимая в письмах, – "женщина – родина" или "женщина как родная земля". Первый фрагмент, иллюстрирующий это представление, таков: "А недавно мне снилось, что с моей кровати забрали казенное одеяло и расстелили домотканое материно, что она сама ткала. Я проснулся и всем говорил: "Ну, скоро будем в Белоруссии" (99). Одеяло, сотканное руками матери, как символ дома и – шире – Беларуси противопоставляется "казенному" как символу бездомного военного быта вдали от малой родины. Увы, до возвращения в Беларусь еще почти три года… Рисунок: Старая маці з крынкай – Этнография Беларуси, 335. Варианты: Бабулька Марыля.– Сучасны беларускі партрэт, с. 84; или там же с. 98. Второй фрагмент: "учора я сніў сон – бачыў цябе, дзетак. І такое рослае жыта, з такім буйным коласам, што і ў жыцці не бывае. І яшчэ – многа, многа цукерак. Праснуўся – і ўсё яшчэ здавалася, што гэта і праўда" (37). Женщина, дети, рожь и сласти – образ мирного счастья и радостной жизни на родной земле (под "родной землей" в письмах понимается исключительно Беларусь). Примечательно, что образ "женщины-родины" раскрывается через сны автора: можно предположить, что он относится к бессознательным структурам человеческой психики. Наиболее явно прослеживающаяся здесь идея – защита со стороны "рода, на-рода", поддержка, осуществляемая благодаря изначальной связи с землей, на которой рожден человек и символ которой – женщина. Женщина-мать. Этот образ представляет более частный "срез" первого: "Я часта цябе сню і ў снах заўсёды вобраз маці зліваецца з тваім вобразам. Вялікая маці! Цярплівая і многапакутная! Я некалі ведаў сваю маці такой і цяпер ведаю такой цябе. Ды хіба можа быць ў мяне іншае ўяўленне аб жанчыне. Я ненавіжу і ненавідзеў жанчын-пустацветаў, якія не могут і не здольны быць мацерамі. Яны клапоцяцца толькі аб сваёй асобе… гэта прыгожыя жывёліны, якія хочуць падабацца ўсім і ўсякаму, а ўнутры – нікому не патрэбныя пустацветы. Вось чаму, калі я бачу на вуліцы жанчыну з дзіцём, або с цэлаю гарадой дзяцей – няхай змучаную, зняхіленую – я гатовы зняць перад ёй шапку і пакланіцца. Толькі ты ведаеш вялікае шчасце, толькі ты самая сапраўдная жанчына! – хочацца сказаць мне ёй (61). В качестве идеала здесь представлен типичный для традиционного менталитета образ женщины: можно вспомнить героиню ряда сказок (самый яркий пример – "У п'ятніцу не смейсе, а у недзелю не плач"), а особенно образ матери в белорусских песнях (свадебных и внеобрядовых). — 226 —
|