|
Рисунок. М. Шагал. Баба. – Шагал, "Возвращение мастера", с. 178. Баба и соблазн. Баба от начала мира связана с Шатаном, потому Черт так часто адресуется к ней. О том же говорят и ее преступные отношения с Попом: несмотря на то, что часто он просто "охмуряет" бабу, суля "доделать" ей ребенка или же излечить от бесплодия (в этом случае их связь говорит о легковерии и глупости Бабы), Поп все равно является в значительной мере потусторонним персонажем, и их отношения налагают на Бабу отпечаток "нечистоты" – не только сексуальной, но и метафизической. Таким образом, в женщине существует изначальная порча, с которой можно сражаться (Мужик нередко делает это с помощью ремня или розог), но которая все равно возьмет верх – не в этой сказке, так в другой. Можно резонно предположить, что такое отношение связано с исходящим от женщины соблазном. В сказке "Першы бровар" первоисточник этого соблазна отодвинут в далекое прошлое – в пору строительства Ноева ковчега. Это означает традиционность, давность воззрения на то, что само женское устроение имеет червоточину. Итак, Бог приказал Ною построить ковчег, причем "рабіць гэто ціхенько, каб ніхто не знаў і не зрабіў сабе гэстакіе каўчэгі" [189, с. 92]. Исполняя приказание Бога, Ной начал строительство, причем, чисто "по-белорусски": он ежедневно уходит с "сякеркай" в лес и там трудолюбиво и тихо мастерит ковчег. Но любопытная Ноева жена (с подачи Черта) не могла смириться с тем, что у мужа есть секрет. С целью разговорить молчуна Черт изобретает "гарэлку", в рецептуре которой наличествует хлеб и жидкость из носа Бабы: "Хлеб усему галава, – поясняет Черт. – Як чалавек галодны, та ён маўчыць, а як наесца хлеба, та й язык у яго развяжэцца. Гэто такая е сіла ў хлебе, толькі трэба гэтую сілу згусціць... Гэстая сіла льецца ў цябе з носа, як ты месіш хлеб" [189, с. 93]. Примечательна здесь и народная этимология слова "гарэлка": "Яна так называецца затым, што з гары падае, да й затым, што хто яе многа вып'е, та згарыць. Яна ў хлебе рэдкая, а ў жанчын густая, моцная. От затым, калі мужчына паседзіць кала жанчыны, та хутко ап'янее, як ат хмелю" [там же]. Сделаю небольшое отступление. Часто опьянение прямо связывается с красотой женщины: чем красивее героиня сказки, тем более сильно в ней дьявольское начало – начало соблазна. Не случайно здравый человек выбирает жену не по принципу привлекательности: гораздо более значимо для Мужика трудолюбие: "У хаджайстве нема чаго пазіраць на хараство, а трэ дзело рабіць" [189, с. 250]. К слову, многие исследователи отмечают, что такой подход был характерен не только для сказке, но и для реальности. Красота часто осознается не просто как необязательная, но и как вредная, даже греховная черта. Потому констатации "была ў яго вельмі гожая жонка, да такая паганая, такая языкатая, што беда" [189, с. 89] – отнюдь не редкость. За красоту любит ее и терпит несчастный муж: "як гляне, аж у сэрцэ заколе і зробіцца цёмно ў вачу" [там же]. Но самое скверное, что этот соблазн распространяется не только на мужа и приберегается не для одного него: "кожная гожая жанчына заўжды круціць хвастом" [189, с. 218]. Неудивительно, что "пачалі зарыцца на тую бабу, пачалі к ей прыставаць та акамон, та правантовы пісар, та дзяк" [там же]. Образ дьяка (который в конечном итоге и склонил женщину к сожительству) здесь далеко не случаен: на бытовом уровне он привлекает Бабу сладким "блыгатаньнем", а на более глубинном – тем же, чем и Поп, и Шатан – связью с потусторонним, "не-люцкім" миром. — 170 —
|