Белорусы: от тутэйшых - к нации

Как же в этом случае трактовать выбор Москалем ада, его не всегда добрые, а подчас и грабительские шутки по отношению к крестьянину? Однозначного ответа на этот вопрос не существует. Можно предположить, что здесь опять же дело в ситуативности: в случае, когда солдат противостоит генералу, Москаль понимается как Свой, ибо в качестве фона реально наличествует резко Чужой. В этом случае Москаль исповедует крестьянскую модель веры, взаимной связи "Бог–человек". Кроме того, в отличие от удачи Злодзея, "узаконенной" благодаря его связи с нечистой силой, солдатское везенье (например, на поле боя) понимается обратным способом: от смерти солдата спасает Бог. В этом смысле выживший солдат – при всех его недостатках – одобрен Богом. Но в том случае, если солдат конкурирует с Мужиком, происходит своеобразный сдвиг в сторону "чуждости": уж слишком заметны различия – причем, в морально-этическом плане Москаль значительно проигрывает Мужику.

Москаль и Царь. Примечательна и другая связь, прослеживающаяся в белорусской сказке. Это отношение "Москаль – Царь". Часто этим царем является Петр Великий, который, судя по текстам, пользовался уважением крестьянства. Так, в "Казцы пра Пятра Вялікага і салдата" царь проводит соревнование между Москалем и немецким солдатом. Приказав им спрыгнуть с третьего этажа, он наблюдает реакцию. Если немец просит разрешания проститься с однополчанами, то Москаль спрашивает лишь одно: "А ў якое акно прыгаць, ваша вялікасць?" [188, с. 84]. В благодарность за столь ревностное служение царь Петр делает Москаля своим "заместителем", даже "двойником": после смерти царя именно "Пятро-солдат" под его личиной мудро правит страной.

Москаль и "должное место". При сравнении этой сказки с другими вырисовывается некоторая странность. В абсолютном большинстве сказок Москаль чрезвычайно инициативен. В том числе это касается тех текстов, в которых он блуждает по лесу вместе с Царем-инкогнито и спасает того от разбойников. Не менее инициативен Москаль в деревне, на дороге, в лесу. Почему же он столь безропотно подчиняется смертному приказу (от верной гибели его спасает лишь то, что от прыжка его насильно удерживают царевы слуги)?

Здесь происходит столкновение ценностей: ценность свободомыслия и инициативы отступает перед более значимой ценностью должного места – места солдата, действующего в соответствии с присягой. Вероятно, в этом отчасти содержится корень не просто терпимого, а и доброжелательного отношения Мужика к Москалю. Значимость "должного места" для крестьянина беспрецедентна, и по собственному опыту он знает, что таких мест может быть несколько, и они являются взаимодополнительными. Можно предположить, что Мужик снисходительно относится к неблаговидным солдатским качествам – бахвальству, нечистоплотности в отношении к чужому имуществу и т.д. – именно потому, что знает: если на службе Москаль исповедует прямодушие и верность присяге, то за ее пределами его "должное место" меняется. Вероятно, импонирует Мужику и то качество, которое при всей разнице "должных мест" солдата остается неизменным – отчаянная храбрость.