|
В сочетании с уверенностью в собственной компетентности во всем на свете панская неспособность к труду выглядит смехотворно: "Ускочыў пан у сваіх ляксаваных ботах на кратавенне да й праваліўса па самые костачкі. "От добрая земля" – кажэ ён камысару... Схіліўса тут пан, узяў у жменю зямлі да й палажыў яе ў губу, нібыто смакуе, на якое збожжэ яе лепш абернуць. Пазіраюць людзі, што пан языком выбірае замлю да па смаку пробуе, што на ёй добрэ зародзіць да толькі сьмеюцца з дурного пана" [189, с. 78]. А ведь в виду имеется далеко не худший Пан: он никого не наказывает и не оскорбляет, напротив, советуется со старыми людьми. Но сам по себе комплекс "всезнайства" в совокупности с беспомощностью в том, что для Мужика представляет главное наполнение жизни, – в крестьянском труде, вызывает внутренний, невысказываемый словами бунт: и этот-то неумеха считает себя значительнее, чем крестьянин, "человек земли"? "Пан дурны, работы не знае да толькі панукае" [189, с.107]. Образ кривого зеркала можно приложить и к области нравственных качеств. Наиболее часто в сказках фиксируются такие черты Пана, как беспричинная отчаянная злоба, истерическая импульсивность, распутство, безосновательная гордыня, показной характер действий. В образе Мужика им противостоят спокойная ирония, флегматичное поведение, нравственная устойчивость, насмешка и хитрость под маской смиренности. Истерик и флегматик. "Злобный Пан" в белорусской сказке понятие тавтологическое. Несмотря на некоторое количество сказок, где наличествует образ доброго Пана (о чем еще будем сказано), как правило, Пан зол органически: вероятно, это следствие "шатанова" воспитания. Однако лютость Пана в глазах Мужика основана на слабости, ибо выражается болезненно, истерически: "Прыедзе бало ў двор, бегае бы шалёны да крычыць на камісара, лае дворню, а тые жаляцца на нашаго брата мужыка. А, ведамо, так заўжды, што калі што не так, дак вінават мужык. "А даць яму сто гарачых," – крычыць пан. От табе і ўся справа" [189, с. 77]. Свирепый нрав Пана неусмиряем никакими средствами: так, крестьянин может верно служить ему, "шчыро працуе, а пан усё частуе яго кожын дзень: "Гультай, пся крэў! Немаш тобе лазы!" [189, с. 107]. Реакция Мужика – насмешливая "благодарность": "Дзякуваць, паночку, от гэто бралі мае бацькі і дзеды..." [189, с. 87]. Злоба Пана заразна, как чума: она населяет весь мир усадьбы, не обходя ни "палупанка" Лакея, ни палача Хурмана, ни, разумеется, Пани, которую Мужик презирает не менее, а то и более, чем Пана. Примечателен здесь образ "жаласлівай пані", требовавшей от крепостных женщин, чтобы они вместо своих младенцев кормили грудью ее любимых песиков и котят: "Часам з маладзіц і дзевак шкуру сдзірала, калі ены не добра даглядалі таго жыўёла... што шкадавалі сваіх дзецей і ўкрадкі кармілі іх сваімі цыцкамі, а не катоў ці сабак" [191, с.154]. Отметим закономерность финала: Пани погибает от укусов взбесившихся любимцев. Помимо мотива воцарения справедливости, этот исход содержит и знакомый уже смысл: рано или поздно зло пожрет себя само. — 142 —
|