|
Антиповедение Мужика в отношении Пана объясняется просто: человек, касательно которого нормы, установленные этносом, не соблюдаются, и есть Чужой. Напрашивается вывод: нет героя, более ненавистного народу, нежели Пан. Из проанализированных сказок (а их – со всеми вариантами – было около тысячи) только в ста с небольшим образ Пана амбивалентен и лишь в нескольких десятках положителен (да и то чаще всего с оттенком иронии). Пан – своего рода кривое зеркало, которое показывает человеку, как нельзя себя вести. Если жизнью Мужика руководят ценности, то Пан живет в соответствии с антиценностями. Он сам – антиценность во плоти. Не случайно Пан – наименее противоречивый образ сказки. В этом заложена невозможность альтернативы: Пан не может измениться. Пан как недочеловек. Итак, какой же образ Пана превалирует в самосознании белоруса? Прежде всего, Пан – не-человек или не вполне человек. Об этом свидетельствует общее место многих сказок – желание Пана, "каб у яго ўсё было не па-люцку" [189, с.164]. В этом проявляется противопоставление "паны – людзі", о котором свидетельствуют панские привычки, уклад, вещи, внешность, еда и пр., маркирующие антитезу "Пан – Мужик". Так, Мужик, которого Пан угощает чаем, обжигается и говорит: "Нехай яна згарыць, гэстая гарбата. Гэто добрэ паном, а нашэму брату гарапэшніку яна шкодзіць" [189, с.63]. Тем самым в отношении к панскому напитку явно прослеживается размежевание "Мы" ("наш брат гарапэшнік") и "Они" (паны). Эта реалистическая ситуация в других сказках перерастает в фантастическую: пристрастие Пана к "нечеловеческой" пище чрезвычайно утрируется. Так, в сказке "Недапад" рассказывается о Пане, искавшем повара, с тем, чтобы тот каждый день готовил разную еду и ни разу за год не повторился. Если это все же произойдет, единственной наградой горе-"кухара" станут розги. На место повара устраивается пьянчужка – из тех, кому уже нечего терять. Что ни день "кухар" изобретает новое яство. "І чаго толькі ён не гатовіў, якім толькі брудам не карміў паноў. Але, ведамо, паны не сабакі – усё з'едзяць да абліжуцца. Рабіў ён каўбасы с давальдрэку, вужовую яечню, верашчаку з мышыных хвастоў, кашачых вантроб да жабячых клюшаняк; п'ёк печэню з пацукоў да чарапах, гатовіў галярэту з жабурэння або з шаршнёвае чарвы, рабіў чарвяковае масла да вашыную затаўку" [189, с. 164]. Однако повар запамятовал, что год високосный, и на последний день не придумал блюда. С горя пьянчужка использует в качестве исходного материала коровий навоз. Пан и гости-паны с аппетитом съедают новое блюдо. А пьяница, забрав деньги, не отказывает себе в удовольствии оповестить их об ингридиентах. — 135 —
|