Белорусы: от тутэйшых - к нации

Во-вторых, следует помнить и то, что критический ЭС ни в коем случае не предназначен для сторонних наблюдателей, он существует сугубо для внутреннего использования. Потому, как представляется, выводы об этническом комплексе неполноценности белорусского народа, популярные в публицистике и даже в ряде гуманитарных исследований 90-х гг. ХХ в., неправомерны. Белорус высвечивает и гиперболизирует свои недостатки с единственной целью – выработать способы борьбы с ними. Другое дело, что они не видны взгляду стороннего наблюдателя: это поиск окольного пути, создание должного места и совершенствование "внутреннего человека" (путь доброй мысли).

Очерк 4. "Чужие" и "Другие" в самосознании традиционного белоруса

"Чужой" и "Другой": немножко теории

Чужой, враг, нечеловек. Образ Чужого (как и образ Другого) – важный компонент этничности, точка ее отсчета. Лишь противопоставление себя Чужому, как и сопоставление себя с Другим, позволяет самообразу обрести форму, а народу – осознать собственную "самость". Не случайно образ Чужого в этническом самосознании является не менее, а то и более древним, чем образ "Мы": ведь сама необходимость сплочения людей в общность рождается в ситуации угрозы, опасности. Олицетворением опасности и является Чужой – природный или человеческий.

Вопроса о том, что Враг (а именно так первоначально рассматривается Чужой) – тоже человек, в архаике не возникает. Тому много свидетельств – не только в первобытной, но и в более поздней культуре. Показательно, например, здесь древнерусское представление о языческих царях: у некоторых из них собачьи головы, другие обладают крыльями – и все мало схожи с людьми. Да и поведение их трудно счесть человеческим: "Ибо люди, шедшие с севера, есть начнут плоть человеческую и кровь пить как воду. И все есть станут нечистых и гнусных змей… и мертвечину всякую" [141, с.25]. Такие представления о чужаках характерны для всех народов на их ранних этапах развития. Беда в том, что они оживают и поныне – в периоды конфликтов и, тем более, войн: "шакалы", "свиньи", "бешеные псы", "монстры". Ведь убить монстра или зверя гораздо проще, чем человека, даже когда он является врагом.

Потому в образах чужаков мощно представлена нечеловечья – звериная и потусторонняя сущность. Это связано с архаической установкой на строгое разделение Космоса (Мы) и Хаоса (Они). Чужой как представитель Хаоса – сферы, где человечьи ("наши") законы не имеют силы, где нет никаких гарантий – непредсказуем и уже тем страшен . Потому, по мнению этнологов и этносоциологов, архаическая оппозиция "Мы – Они" первоначально возникает в виде "люди – нелюди", где человеческим содержанием обладает только образ "Мы". Не случайно многие этнонимы обозначают "люди" или "человек" ("ненец", "тюрк", "нивх" и др.).