|
в жизни. А эта уверенность в стабильности и предсказуемости помогала человеку в трудных, запутанных кризисных ситуациях (модель «витязь на распутье»), а также в ситуациях, когда человек сталкивался с чем-то тревожащим и пугающим (от звуков в темноте до природных катаклизмов). Таким образом, миф выполнял терапевтическую функцию. Миф как бы создавал правильную настройку, облегчал выбор практически во всех жизненных ситуациях, структурировал и интегрировал отдельного человека в целостный универсум. Миф рассказывал человеку мир (миф именно рассказывал мир, а не описывал его). Миф объяснял первобытному человеку правила игры в мире. Это успокаивало человека, укрепляло его жизнестойкость и вселяло уверенность в завтрашнем дне. О важности терапевтической функции мифа, конечно же, знали и шаманы. Так, нанайские шаманы в лечебной практике использовали проговаривание мифов, воспроизводящих время творения мира и человека. Это была важная часть лечебного комплекса дусху1. Кроме того, миф выполнял социальную функцию. Миф тесно взаимосвязан со всей системой жизненных ценностей первобытных людей, поскольку он призван объяснить структуру конкретного социума, его встроенность в природу и его отношения с духовным миром. В эгалитарных, доклассовых обществах миф объяснял структуру социума, отношение к младшим и старшим, т.е. устанавливал законы родственных связей. В классовых обществах миф был призван объяснить и легитимировать иерархическую структуру. Государство и власть представали как проекция на земле небесной божественной иерархии. По выражению современного философа Юргена Хабермаса, власть нуждается в «камуфлирующих словах», прикрывающих такое простое и понятное человеческое желание повелевать. Если в прошлом власть опира лась на мифы об избранничестве Богом или богами («помазанник Божий», или «Сын Неба», «Сын Солнца» и т.д.), то в современных обществах власть объясняет свое существование волей народа (например, «всенародно избранный президент») Каждая власть ищет то слово (мифологию идеологию), которое убедит поддам* ных в ее праве на господство. И это справедливо для всех эпох народов. Более того, там, где «камуфлирующие слова» власти іІе рестают убеждать подданных, правительство в таких общества* неизбежно меняется. К слову, это объясняет, почему XXI век ^ это век информационных войн. Информационная победа — Эт0 победа в войне без необходимости прибегать к оружию. ПодорВи доверие к государственному мифу, и такое государство просто развалится. Таким образом, миф призван укреплять и поддерживать существующий социальный (и в развитых обществах — госу. дарственный) строй. Миф, метко заметил Е. М. Мелегинский, глубоко социален и даже социоцентричен. — 36 —
|