Социальный статус психотерапии

Тенденция противопоставления в-себе-и-для-себя истинного единичного (индивидуальности) и неистинного, отчужденного, патологического, случайного и т. п. всеобщего (общества, истории, культуры) еще более усиливается во французском экзистенциализме. Сартр, например, объявляет человека абсолютно свободным существом, самостоятельно и одиноко творящим не только собственную уникальную сущность, но и уникальную сущность мира. «Человеческое бытие - есть то, посредством чего ценность привходит в мир» (295, с. 132). Любые

социальные интересы, моральные и правовые нормы, формы культуры рассматриваются в рамках этой установки как средства отчуждения.

Такое отрицание социально-исторической и культурной обусловленности личности, равно как и отвержение науки, подготовленное ее отождествлением с рассудочной рефлексией и чреватое мистицизмом, было подвергнуто в середине столетия основательной критике структурной антропологией.

* * *

Антропология приняла участие в обсуждении проблемы нормы/ аномалии задолго до «взрыва структуралистской продуктивности» (Цит. по: 63, с. 147). Еще в начале XX столетия Л. Леви-Брюль сформулировал знаменитый закон мистической партиципации, из которого, в частности, следовало, что первобытному человеку не доступна сама возможность классификации людей и предметов в соответствии с законом tertium non datur (А или не-А, норма или аномалия), не говоря уже об абсолютной неприложимости к нему «коллективных представлений» современных европейцев о психическом здоровье.

Для нас, например, одним из главных критериев объективной истинности восприятия является его общезначимость (интерсубъективность). Если среди нескольких присутствующих лишь один человек слышит звук или видит предмет, то его восприятие называют иллюзией или галлюцинацией. Это общепринятое мнение закрепляется и обосновывается патопсихологией и психиатрией. Но в первобытных обществах, пишет Леви-Брюль, привычный нам «тест на реальность» не имеет никакой доказательной силы. Там постоянно случается так, что некоторые индивиды видят и слышат нечто такое, что недоступно восприятию других людей, и это никого не смущает. «Гауит, например, пишет: "Само собой разумеется, что нгаранг был невидим всем, кроме

вирарапа (колдуна)".... Австралийцы ... думают, что солнце во время ночи отправляется в то место, откуда оно восходит утром. Знахари поискуснее могут видеть солнце в этом месте ночью; тот факт, что обыкновенные люди не видят его там, доказывает только, что они не обладают необходимыми способностями, а вовсе не то, что солнца там нет» (103, с. 50). И тем более не то, что видящее его безумны.