Социальный статус психотерапии

-пишет он, - стремится возвести эмпирические идеологии к взаимодействию бинарных оппозиций и к правилам трансформации» (там же). Правда непосредственно, т. е. до подобного препарирования, мифы, равно как и живое мышление их носителей, обнаруживают совсем другую логику, в соответствии с которой человек, в одном и том же отношении является животным (ягуаром, птицей, свиньей), убийство - спасением, а безумие - нормой. Леви-Строс устраняет этот произвол расставлением значков логической дизъюнкции («человек V животное», «убийство V спасение», «сумасшествие V норма») и объявляет получившийся порядок универсальной «необходимостью, имманентной иллюзиям свободы» (104, с. 19).

«Анализ мифов не направлен и не может быть направлен на то, чтобы показать, как мыслят люди, - разъясняет он. - В частных случаях ... по меньшей мере, сомнительно, чтобы аборигены Центральной Бразилии действительно усматривали в мифологических рассказах, столь их очаровывающих, те системы связей, к которым мы их сводим.... Мы пытаемся показать не то, как люди мыслят в мифах, а то, как мифы мыслят в людях без их ведома. И может быть стоит пойти еще дальше, абстрагируясь от всякого субъекта и рассматривая мифы как в известном смысле мыслящие сами себя. Потому что речь здесь идет не столько о том, что есть в мифах (не будучи при этом в сознании людей), сколько о системе аксиом и постулатов, определяющих наилучший возможный код, способный придать общее значение бессознательным продуктам, являющимися фактами разумов, обществ и культур, наиболее удаленных друг от друга» (там же, с. 21).

Поскольку структурная антропология возводит закон исключенного третьего в ранг всеобщего объективного[57] закона, то рассудочные нормы (в основании - оппозиция «норма-аномалия») наделяются ею архетипическим статусом платоновых эйдосов, предопределяющих не только всякое индивидуального сознание, но и эктипические формы общественно-исторической деятельности людей. Неизвестно откуда взявшаяся в языке и перекочевавшая оттуда в «эмпирические идеологии» и социальные установления «система аксиом и постулатов» правит жизнью отдельных людей и целых обществ с неотвратимостью судьбы в мифе об Эдипе, преобразованной Леви-Стросом в категорический императив здравого смысла: «Всего в меру!» (106, с. 133). Тем самым отрицанию подвергается, во-первых, тезис экзистенциальной философии о приоритете человеческого существования (деятельности, праксиса), во-вторых, утверждение социальной антропологией первичности общественных (профанных) установлений по отношению к идеологическим (сакральным) образцам, и, в-третьих, - историзм школы Леви-Брюля, рассматривавшей законы формальной логики в качестве продукта, а не предпосылки развития человеческого мышления[58].