Социальный статус психотерапии

или скрипача. «Наши думы, мечты, мысли и озарения, надежды и чаяния» имеют собственную историю развития и определяются идеальными (а не материальными) феноменами - трансцендентальными эйдосами, всеобщими структурами языка, архетипами «коллективного бессознательного», экзистенциальными a priori и т. д. и т. п. В связи с этим неизбежно возникает вопрос о происхождении этих феноменов. Откуда, в самом деле, берутся все эти «психические акты», ментальные структуры, языковые коды т. п., с чего начинается их история?

И в этом пункте «науки о духе» удивительным образом конвергируют с физикалистским материализмом. Прежде всего методологически, о чем неоднократно шла речь выше, - оба подхода следуют эмпирико-аналитической логике, в соответствии с которой вопрос о происхождении заменяется вопросом о присутствии общих признаков - в нашем случае differentia specinca человека - во всех предметах данного класса. «Науки о духе» фиксируют «психические акты», а нейробиология - особенности строения и функционирования центральной нервной системы. Поскольку и то, и другое у индивидов рода Homo имеется, доступно наблюдению/эмпирическому познанию, и опыт «генезиса сознания», как показал Гуссерль, ничуть не менее (и не более) достоверен, чем восприятие чувственно данных фактов, то выбор признаков, по которым осуществляется генерализация понятия сущности человека, определяется исключительно мировоззренческими предпочтениями, традициями различных дисциплинарных областей и т. п. На этой почве и рождается неокантианский параллелизм «картин мира», «концептуальных горизонтов» и т. п., из которого, между прочим, следует, что лоботомия или электрошок являются столь же приемлемыми методами терапии психических расстройств, как и экзистенциальная феноменология. Все зависит от того, что берется за точку отсчета

«объективные» телесные или «субъективные» душевные феномены. Неокантианство является, таким образом, всего лишь исторической формой выражения картезианского дуализма мыслящей и протяженной субстанций.

Есть и еще одна точка пересечения «номотетического» и «идиографического» подходов. Для того чтобы обнаружить ее достаточно снять запрет на «метафизический» вопрос о происхождении отличительных признаков человека. Классический ответ на него для «наук о духе» дал Декарт в «Размышлениях о Первой Философии... »: обосновав во Втором из них абсолютную достоверность акта самосознания (Ego cogito), в Третьем он доказывает невозможность его существования без идеи «всесовершенного и бесконечного существа», без идеи Бога (70, с. 39). Во «мне, - пишет Декарт - некоторым образом первично восприятие бесконечного, нежели конечного, или, иначе говоря, мое восприятие Бога более первично, нежели восприятие самого себя» (там же, с. 43). На место понятия «Бога» современная философия ставит интуицию Жизни, Трансцендентального Субъекта, априорную структуру Dasein и т. д., но способ рассуждения остается неизменным: эксплицитно или имплицитно отличительные признаки человека обосновываются утверждением некоторой первичной реальности, являющейся их причиной. Эти признаки рассматриваются в качестве энтелехий, вложенных в материальные тела высшей субстанцией. Впервые этот способ обоснования применил Аристотель, поставивший «форму» в каузальную зависимость от божественной Первоформы, а человеческий разум - от божественного Nous. В средневековой схоластике он получил название онтологического доказательства бытия Бога.