Социальный статус психотерапии

3.4. Проблема социальной нормы в «генеалогии власти» М. Фуко.

«Читатели Фуко, - пишет Ричард Рорти, сам отдавший дань и «левой» политике, и «левой» философии, - часто закрывают его книги с убеждением, что за последние двести лет никакие кандалы не были разбиты: грубые цепи просто сменились на несколько более удобные.... Те, кого убеждают Фуко и Хайдеггер, часто видят Соединенные Штаты ... как нечто, что, как мы должны надеяться, будет замещено, чем, скорее, тем лучше, чем-то абсолютно иным» (168, с. 15). Чем, однако, Фуко не разъясняет, пренебрегая даже столь любимыми им указательными жестами. Его исторически укорененный всеразрушающий пафос

обнаруживает полное безразличие к позитивной альтернативе любого рода. Это, без сомнения, революционно, но очень не практично.

Замечание Рорти имеет отношение, разумеется, не только к патриотизму американцев. В психиатрии, психотерапии и психологии влияние Фуко не менее амбивалентно - освобождая от догматических иллюзий, оно оставляет с убеждением, что смысл существования современных наук о человеке заключается исключительно в изготовлении более удобных оков, посредством которых анонимная власть вершит невиданное по размаху насилие. Вместо грубых кандалов психология и психиатрия надевают на индивида корсет многочисленных норм, формирующих его тело и душу по образу стадного буржуазного животного - нормальной личности. Кандалы следует разбить и ...

Отказаться от психологии, психиатрии, психотерапии? Отбросить социальные нормы вообще?

А может создать новые, точнее ввести в норму «маргинальные способы существования», о которых поведали миру де Сад, Мазох, Де Квинси, Набоков, Ерофеев?

И Чикатило?..

Предоставить каждому человеку свободу выбора способа существования?

Включая или исключая слепоглухонемых детей и олигофренов? Или... ?

В политике столь много думающие о Другости «культурные левые», считающие Фуко своим духовным отцом, все еще перепрыгивают через подобные вопросы. «Это следствие, - пишет Рорти, - их предпочтения вести речь скорее о "системе", чем о специфических социальных практиках... Их беззаботное употребление терминов типа "поздний капитализм" предполагает, что мы, по всей видимости, можем просто

ожидать коллапса капитализма, а не прогнозировать, каким образом при отсутствии рынков будут устанавливаться цены и регулироваться распределение. Но избиратели, которые должны победить, если левые выйдут из стен академии на публичную площадь, резонно желают, чтобы им рассказали детали. Они хотят знать, как все будет работать после того, как рынки и представительные демократии останутся позади» (там же, с. 115).