Социальный статус психотерапии

В отличие от других живых существ человек - животное говорящее. Его поведение управляется извне, посредством знаков, или искусственных стимулов, которые первоначально используются другими людьми (родителями, воспитателями и т. п.), а затем интериоризуются. Будучи усвоенными, искусственные стимулы становятся внутренними средствами регуляции мышления, чувств, всей системы поведения индивида. Но первоначально они противостоят ему как внешние объективные правила, требования, формы отношений и вещей, к которым ему необходимо приспособиться. Как и другие структуралисты, Фуко отвлекается от социального и психологического происхождения этих стимулов. Он фиксирует их в снятом виде, в качестве наиболее общих установок мышления, языковых «структур», норм и т. п., а затем устанавливает их функциональное значение по отношению к тому материалу, из которого они были извлечены процедурой абстракции.

Следуя этому методу, он акцентирует внимание на том (общеизвестном) обстоятельстве, что в XVIII в. в самых различных сферах деятельности возникает тенденция к всеобъемлющей систематизации и упорядочению. Но поскольку предметом его анализа является пенитенциарная система, то само собой выходит, что именно в ней эта тенденция и утверждается, одерживая победу над двумя другими (там же,

с. 186). Причем рассудочное познание непосредственно выполняет властные функции (применяется-то оно в тюрьме [Уолнат Стрит]). Тюрьма, утверждает Фуко? становится чем-то вроде обсерватории, в которой выявленные путем эмпирического наблюдения «пороки и слабости» тщательно описываются, классифицируются и сводятся в систему «антропологического знания», предназначенного для наказания и исправления заключенных. «Организуется целый корпус индивидуализирующего знания, область значения которого - потенциальная опасность, сокрытая в индивиде и проявляющаяся в его наблюдаемом каждодневном поведении. С этой точки зрения тюрьма действует как аппарат познания» (там же, с. 186).

Таким образом, получается, что в эпоху Просвещения рассудочная логика впервые применяется к познанию человека в пенитенциарных учреждениях специально для того, чтобы сделать его «послушным» объектом подчинения. Исключительно для этой цели. Дело вовсе не в том, что буржуазные преобразования XVI-XVIII вв. создали реальные предпосылки индивидуализации (формального равенства) человека, а значит и открытия личности, ее внутреннего мира, творческих способностей и т. п., обусловившего интерес к проблеме человека в философии, литературе и искусстве. Дело также не в том, в XVII-XVIII вв. интенсивно развивались опытное естествознание и механика, из которых философия Нового времени выделила рассудочную логику, сделала ее предметом своей рефлексии и применила в изучении человека - отсюда и любовь к классификациям. Дело, наконец, не в том, что механицизм позволил просветителям, коих Фуко цитирует как образец рационалистического авторитаризма, секуляризировать познание человека и тем открыть в него двери не только Конту, но и Канту, Ницше, Марксу, Хайдеггеру. Эти и многие другие социально-исторические детали отходят