|
древний обряд козлоотпущения, в котором роль жертвенного животного отводится абстракции Разума[61]. Чрезвычайно популярный в середине XX в. философский миф о Разуме, отчуждающем от человека его истинную «природу», определил как замысел, так и архитектонику «Истории безумия ... » М. Фуко.
3. 3. Генезис и социальная функция института клинической психиатрии в «Истории безумия в классическую эпоху» М. Фуко.
Французское слово aliene означает одновременно «сумасшедший» и «чужой», «отчужденный». В «Истории безумия... » Фуко стремится показать, что психиатрическая концепция душевной болезни лишь обосновывает и идеологически закрепляет фактическое отчуждение безумия, свершившееся в ходе утверждения капиталистического
«рационального порядка» в XVTI-ХГХ в. в. Позже в работах 70-80-х гг. и, прежде всего, в книге «Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы» он введет понятие «нормативной власти», на которую и возложит ответственность за отчуждение человека от самого себя в новейшее время. Но «История безумия... » - это первая большая книга чрезвычайно талантливого, амбициозного и, к тому же, личностно вовлеченного в тему молодого человека, который, следуя логике предмета, невольно говорит больше, чем намеревался, выходит за рамки собственного «концептуального горизонта» и намеченных заранее выводов, - все это придает книге глубину и неоднозначность, отсутствующие в некоторых более поздних работах Фуко.
* * *
Ни в средневековье, ни в эпоху Ренессанса, несмотря на то, что сумасшествие внушало страх, подчас доходивший до ужаса, и многие европейские города изгоняли умалишенных за свои границы, а в иных - таких как Нюрнберг, их даже сажали в тюрьму, безумие, утверждает Фуко, не было предметом отчуждения. Отношение к нему, во всяком случае, в том виде, в каком оно обнаруживает себя в ритуалах, изобразительном искусстве, литературе, философии XIV-XVI в. в. было целостным, неотделимым от христианской онто - и мифологии. На исходе средних веков сумасшествие отождествлялось с небытием: излюбленный сюжет средневекового искусства - безумный танец Смерти; Пляска мертвецов на кладбище Невинных в Париже[62], - типичный образ. Умалишенный в этом
контексте - знамение, предвещающее скорый конец света и указывающее на его имманентный миру источник. В конце XV столетия страх и напряжение, сопровождавшие эсхатологические ожидания, получили разрешение в ироническом отрицании смерти-глупости. «Небытие в смерти отныне - ничто, потому что смерть уже всюду. Потому что сама жизнь была всего лишь тщеславным самообманом, суесловием, бряцаньем шутовских колокольчиков и погремушек. Голова превратится в череп, но пуста она уже сейчас. Безумие, глупость - это присутствие смерти здесь и теперь» (195, с. 36).
— 110 —
|