|
Т. Адорно и М. Хоркхаймер не ограничиваются полемикой с новоевропейским рационализмом - в «Диалектике просвещения» (1948) они выдвигают обвинение даже против Гомера, усматривая в хитроумном Одиссее прообраз алчного буржуа (256, с. 52-53). Но поскольку разумное освоение действительности все же конституирует специфически человеческий способ жизнедеятельности, отчуждение приобретает в их построениях характер апапке греков - неумолимого рока, преследующего людей на всем протяжении их истории. Такой вид принимает истолкованная в духе философии жизни гегелевская «хитрость разума»: человек теряет контроль над продуктами собственного духовного производства и постепенно превращается в сподручное средство анонимной «технической рациональности», которая есть «рациональность самой власти», «принудительная сила отчуждения от себя общества» и т. п. (там же, с. 129). Самым популярным философом франкфуртской школы, без сомнения, является Г. Маркузе, предпринявший в своей знаменитой книге «Эрос и цивилизация» (1956) попытку синтезировать марксизм с психоанализом. Отталкиваясь от статьи З. Фрейда «Неудовлетворенность культурой» (1930), Маркузе выделяет две формы эксплуатации «природы» человека. «Основное подавление инстинктов» является необходимым условием существования человеческого общества, так как благодаря ему становится возможным использование энергии либидо для совместного производства людьми необходимых им для жизни предметов. «Прибавочное подавление инстинктов» налагается на либидо «рациональной властью», которая руководствуется уже не принципом реальности, а «принципом производительности», т. е. стремлением к прибыли. Этот принцип обеспечивает расширенное воспроизводство общества, а, следовательно, и улучшение условий повседневного существования жителей индустриальных стран. Поэтому долгое время «интересы господства» объективно совпадают с интересами общества (124, с. 38). Но постепенно труд, являющийся единственным источником удовлетворения потребностей для «огромного большинства индивидов», отчуждается от них и переходит под абсолютный контроль «аппарата». Энергий либидо теперь используется для производства прибыли в увеличивающихся масштабах, поэтому «прибавочное подавление инстинктов» становится первейшей задачей власти, которая прибегает к беспрецедентной по размаху идеологической интервенции. «Ограничения, налагаемые на либидо, - пишет Маркузе, - кажутся тем рациональнее, чем универсальнее они становятся и чем в большей степени они пронизывают целое общество. Они воздействуют на индивида и как внешние объективные законы, и как интернализованная сила: власть общества — 108 —
|