Человек-волк и Зигмунд Фрейд

То, что Фрейд назвал маятникообразным колебанием пациента от садистского поведения к мазохистскому, присутствовало, отраженное в двойственности его характера, во всех его отношениях. Таким образом, обе крайности были результатом его бисексуальности.

Либидозное значение подарков красной нитью проходит через всю историю этого пациента. Сон с волками, имевший место накануне четвертого Рождества (и дня рождения) в жизни пациента, содержал в качестве ядра идею ожидания сексуального удовлетворения со стороны отца как главного рождественского подарка. Страстное желание получить подарок от отца было первичным выражением сыновней пассивности. Мысль о смерти Фрейда была связана с (безосновательным) предвкушением наследства от него. Это наследство, в особенности пока Фрейд был жив, имело значение подарка и возбуждало совершенно такие же чувства, что и Рождество в детские годы пациента. Подобную роль играли и ежегодные денежные суммы, получаемые от Фрейда: бессознательная пассивность, оставшаяся неразрешенной после первого анализа, находила в этих дарах источник удовлетворения. Будь пациент излечен от своего женского отношения к отцу, получение этих сумм было бы лишено такого эмоционального значения.

Несколько слов по поводу отношения пациента к утрате своего состояния. Может показаться странным, насколько легко он смог приспособиться к послевоенным условиям, которые совершенно изменили его жизненный уклад. Но этот элемент безразличия связан скорее с национальным характером, чем с болезнью. Те, кто общался с русскими изгнанниками, поражались быстроте их приспособления. Никто из видевших их новую жизнь не мог догадаться, насколько она отличается от прежней.

7. Проблемы

Этот случай, открывающий необычную возможность для наблюдения в силу того, что у нас есть истории двух болезней одного и того же человека, в обоих случаях излеченных анализом с видимым успехом, ставит определенные проблемы. Успешное лечение подразумевает, что весь бессознательный материал стал" осознаваемым, а движущие силы болезни прояснились.

Второй анализ подтверждает первый во всех деталях, и, более того, обнаруживает не одну крупицу нового материала. Все, чем нам пришлось заниматься, связано с остатком переноса на Фрейда. Естественно, под остатком здесь подразумевается то, что пациент не вполне освободился от своей фиксации на отце; но, по-видимому, причиной остаточной фиксации является не наличие бессознательного материала, а недостаточная проработка самого переноса. Я говорю это перед лицом того факта, что пациент потратил четыре с половиной года на анализ с Фрейдом и оставался после этого здоровым около двенадцати лет. Одно дело, когда аналитик считает лечение завершенным, и совсем другое, когда так думает пациент. Как аналитики мы можем полностью владеть фактами истории болезни, но мы не можем знать, сколь длительная проработка (durcharbeiten) необходима пациенту для излечения.