Семинары книга 20. Еще

2

Анализ исходит из того, что желание вписано в нечто случайное — случайнное, обусловленное телесностью.

Напомню вам предложенный мною удобный способ го­ворить о случайности. Фаллос, этот, в анализе, ключевой, предельный момент того, что заявляет о себе в качестве причины желания, — аналитическая практика его, этот фал­лос, перестает не писать. Именно в этом перестает не пи­саться и заключается то, что я наименовал случайностью.

Аналитическая практика наталкивается здесь на свою границу, ибо все, что она, согласно моей четверичной схе­ме, может произвести на свет, это S1. Вы помните надеюсь,

112

Жак Лакан

Ещё: глава VIII

сколько шуму наделало в прошлый раз мое заявление, что S1 — это не что иное как наслаждение идиотское, причем в обоих смыслах этого слова: как наслаждение идиота, в рас­хожем смысле, и как наслаждение абсолютно своеобраз­ное.

Необходимое как таковое, necessaire, определяется, на­против, через пе cessepas, то есть не престает. Непрестан­ность необходимости заключается в том, что она не пре­стает писаться. Именно к этой необходимости и приво­дит нас, очевидно, анализ, когда говорит о фаллосе.

Что касается не престает не писаться, то это, напротив, формула невозможного как его определяю я — того, что в любом случае записано быть не может. Сексуальные отно­шения именно таковы — они не престают не писаться.

Отсюда следует, что пресловутая необходимость фал­лической функции оборачивается, на поверку, случайнос­тью. Именно в качестве разновидности этой случайности перестает она не писаться. Случайностью я называю то, что сводит сексуальные отношения для говорящего существа всего лишь к режиму встречи. Лишь в качестве подобной случайности фаллос, бывший в античности достоянием мистерий, перестал, благодаря психоанализу, не писаться. Только и всего. В область непрестанного, область, в кото­рой царят необходимость, с одной стороны, и, над ней, не­возможность, ему вход заказан.

Что касается истинного, то свойственная ему насторо­женность по отношению к воображаемому сближает его, как здесь выясняется, с анатомией.

Три термина, обозначенные мной на схеме как a, S(A ) и Ф, предстают у меня, таким образом, в весьма неприглядном виде. Все они вписываются в треугольник, вершины кото­рого образуют Воображаемое, Символическое и Реальное.

Справа — лежащая в основе принципа удовольствия толи­ка реальности, в силу которой все, к чему нам в реальности позволено прикоснуться, остается укоренено в фантазме.