Семинары книга 20. Еще

Одним словом, если говорящий малыш это наслаждение испытывает — а происходит это совсем не случайно — то

74

Жак Лакан

Ещё: глава V

объясняется это свойственным человеку преждевременным развитием. И с пресловутыми сексуальными отношениями, которых, в чем ему не раз предстоит убедиться, не сущест­вует, оно, это наслаждение, каким-то образом уже связано. Так что является оно вторым, а не первым. Следы этого мож­но найти у Фрейда. Потому и говорит он о пра-вытеснении, Urverdriingung, что настоящее, благотворное, повседневное вытеснение не идет первым — оно идет лишь вторым.

Его вытесняют, это наслаждение, потому что ему не по­добает быть высказанным, не подобает потому, что ска­зать о нем можно одно — это наслаждение не подобающее. Недавно я это в несколько иных словах уже высказал — это не то наслаждение, что идет на потребу, но наслаждение не­потребное.

Вытеснение и происходит исключительно для того, чтобы удостоверить во всех высказываниях, вплоть до ма­лейшего, то, что только что мною сказанное подразумева­ет — что сексуальным отношениям наслаждение поп decet, не подобает. Поскольку оно, это наслаждение, говорит, их, сексуальных отношений, не существует.

Вот почему оно благоразумно молчит, что делает от­сутствие сексуальных отношений ещё более тяжелым. И вот почему, в конечном счете, оно-таки не молчит и первое следствие вытеснения состоит в том, что говорит оно, это наслаждение, о чем-то другом. Это и делает метафору его главным орудием.

Вот так. Вы видите теперь, как это связано с пользой. Это утилитарно. Благодаря этому вы способны оказываетесь сослужить какую-то службу. Ведь наслаждаться иначе, как будучи игрушкой чужого наслаждения, вы не умеете — иное наслаждение было бы неподобающим, непотребным.

75

Жак Лакан

Ещё: глава V

4

Сделав несколько шагов, позволивших мне высказать мало-помалу нечто существенное, мы можем теперь пос­мотреть, как взаимно проясняют друг друга Аристотель и Фрейд. Для этого нужно найти в их высказываниях точки пересечения, соприкосновения.

Аристотель в седьмой книге уже упоминавшейся нами Никомаховой этики задается вопросом об удовольствии. В связи с тем, что мы с вами говорили о наслаждении, ин­тересно, что наиболее очевидным в отношении удоволь­ствия представляется Аристотелю не что иное, как его от­личие от потребностей — тех самых, о которых в процити­рованной мною сегодня фразе шла речь и которые прямо связаны у него со всем тем, что относится к порождению. Потребности соотнесены с движением. В центр своего мира — мира, от которого ныне не осталось камня на камне — Аристотель помещает неподвижный перводвигатель, за которым непосредственно следует движение, которому он служит причиной, а ещё далее — всё, что рождается и умира­ет, созидается и разрушается. Именно здесь располагаются потребности. И удовлетворятся они движением.