Семинары книга 20. Еще

Вы не обратили внимание, что я сказал: буква обозна­чает группу. Именно так напечатано в окончательном тек­сте издания, которое авторами — вы знаете, конечно, что Бурбаки псевдоним коллективный — и было одобрено. Они прямо говорят: буквы обозначают группы. В этом их ошиб­ка и непоследовательность: они не решаются сказать, что буквы не просто обозначают группы — они и есть группы, они их образуют, они функционируют в этой теории как сами группы.

Я сохранил, как видите, это как, придерживаясь того же принципа, которым руководствовался, когда говорил, что бессознательное выстроено как язык. Не устаю повторять, что я специально говорю как язык, чтобы меня не поня­ли, будто бессознательное выстроено посредством языка. Бессознательное структурировано как группы, о которых идет речь в теории множеств и которые подобны буквам.

Поскольку работа языка заключается, с нашей точки зрения, в том, чтобы отсутствие сексуальных отношений,

60

Жак Лакан

Ещё: глава IV

единственной части реального, которой не удается офор­миться в бытие буквально, каким-то образом возместить — на что можем мы опереться, не читая ничего, кроме букв? Такую опору дает нам сама игра математического письма. Именно на него надлежит нам ориентироваться, чтобы извлечь из этой практики, из этого нового, возникающего и стремительно распространяющегося типа социальной связи, именуемой аналитическим дискурсом, все, что про­ясняет для нас функцию языка. Языка, которому необходи­мо довериться, чтобы дискурс этот принес пусть скромные, но достаточно приемлемые результаты — чтобы дискурс этот, иными словами, мог служить всем прочим опорой и дополнять их.

С некоторых пор стало ясно, что в выражении универ­ситетский дискурс слово университетский, надо писать иначе: университсекский (uni-vers-Cythere), так как задачей его становится распространение полового воспитания. Мы ещё увидим, к чему это приведет. Главное не мешать. Представление будто университет, этот оплот знания, мо­жет послужить распространению чего бы то ни было, что привело бы к улучшению взаимоотношений между пола­ми, вызывает у аналитика лишь улыбку. Но, в конце концов — как знать?

Из всех улыбок ангельская, как мы уже говорили, самая идиотская, и хвастаться ею нечего. Ясно однако, что сама мысль записать что-нибудь имеющее отношение к полово­му воспитанию на классной доске не кажется с точки зре­ния аналитического дискурса многообещающей: встретить свое счастье это никому не поможет.