Семинары книга 20. Еще

И все же единственное, к чему действительно стоит от­носиться всерьез, это то, что выстраивается так или иначе в дискурс. Более того, благодаря целому ряду условностей, запретов и торможений, являющихся следствием языка, от­носящихся к языковому регистру, вплетенных в его ткань, то, что в отношениях этих, в сексуальных отношениях, не ладится, не мешает им, как-никак, иметь место. Никакой до-дискурсивной реальности не существует — не существует уже потому, что прежде дискурса ни о какой общности лю­дей — мужчин, женщин, детей — говорить нельзя. Мужчины, женщины, дети — все это не более, чем означающие.

Мужчина — это всего-навсего означающее. Женщина ищет мужчину именно в качестве означающего. Мужчина ищет женщину в качестве — это покажется вам занятным — чего-то такого, чье место тоже задано исключительно по отношению к дискурсу, поскольку если я прав, определяя женщину как не-всю, то в ней всегда есть нечто от дискурса ускользающее.

3

Важно понять, что возникает в дискурсе как следствие письма.

Как вы, наверное, уже знаете — а вы это точно знаете, если читали когда-нибудь мои тексты — лингвистика не просто провела грань между означающим и означаемым. Различие между ними кажется вам, наверное, очевидным. Именно очевидность, однако, приводит к тому, что мы не видим того, что находится у нас на самом виду и касается, в данном случае, письма. Лингвистика не просто отличила означаемое и означающее друг от друга. Ввести в измере­ние письма как такового нас может одно простое наблюде­ние: означающее не имеет к слуху ни малейшего отноше­ния — оно имеет отношение только к чтению, чтению рас-

43

Жак Лакан

Ещё: глава III

слышанного означающего. Означаемое — это не то, что мы слышим. То, что мы слышим — это означающее. Означаемое — это эффект означающего.

Здесь различимо нечто такое, что не является эффектом дискурса, дискурса как такового, то есть чего-то такого, что уже выполняет функцию связи. Воспользуемся записью, ко­торая сама является следствием дискурса, научного дискур­са: обозначим заглавным S место означающего, а строчным s место означаемого — функция места порождена самим дискурсом, ибо только в дискурсе все расставлено по своим местам. Так вот, между тем и другим, S и s, пролегает черта (дробь).

В качестве объяснения черта, казалось бы, ничего не дает. Слово объяснение я употребил не случайно — даже ого­ворив, что чертой обозначается отрицание, мы понимания не добьемся.