|
' Ср. Образы бессознательного, 1950. С. 96. 259 Время от времени боги умирают, потому что вдруг оказывается, что они ничего не значат, что они только безделушки, созданные человеческой рукой из камня и дерева. В действительности человек лишь обнаруживает, что прежде он вообще ничего не думал о своих образах. И когда он начинает размышлять о них, то делает это при помощи того, что называется «рассудком», который, однако, есть не что иное, как сумма человеческих предубеждений и недальновидностей. История развития протестантизма — постоянное иконоборчество. Один за другим рушились оплоты. Уже после того как был подорван авторитет Церкви, разрушение стало совсем легким. Мы знаем, как в большом и малом, в общем и единичном разрушалась часть за частью и как сложилась ужасающая нищета символов, господствующая сейчас. Таким образом, сила Церкви действительно уменьшилась; крепость лишилась своих бастионов и казематов; дом, чьи стены разрушены, предоставлен всем напастям и ветрам мира. На самом деле раскол протестантизма на несколько сот сект (причиняющий боль историческому чувству) — безошибочный признак сдерживаемого беспокойства. По сути, протестант оставлен в беззащитности, которой, вероятно, страшился примитивный человек. Конечно, просвещенное сознание не хочет ничего об этом знать, но тайком ищет где-нибудь в другом месте утраченное в Европе. Ищут действенные образы, наглядные формы, которые утолила бы беспокойство сердца и разума, и находят сокровища Востока. По существу, против этого нечего возразить. Никто не принуждал римлян импортировать азиатские культы как массовые положения вероучения. Если бы действительно германским народам глубоко не подходило так называемое чуждое христианство, то они могли бы его легко сбросить, после того как умер престиж римских легионов. Однако оно осталось, потому что соответствовало архетипичному представлению. Но в ходе столетий христианство настолько изменилось, что его основатель, доживи он до этого, немало удивился бы; заметим, что особенности христианства у негров и индейцев также дают некоторое основание для исто- 260 К 1. ЮН1 рического анализа. Почему бы западному человеку не ассимилировать восточные формы? Ведь ходили же римляне в Элевсин, Самофракию и Египет, чтобы посвятиться? В Египте, кажется, даже устроили своего рода туризм. Боги Эллады и Рима погибли от той же болезни, что и наши христианские символы: как и сегодня, люди обнаружили, что у них нет никаких представлений по этому повоцу. Чужие же боги еще обладали неизрасходованной симпагией. Их имена были необычными и непонятными, а их [(ела — полны темных предчувствий, совсем других, чем потрепанная скандальная хроника Олимпа. Азиатские символы, по крайней мере, были непонятны и потому не банальны, как привычные боги. Поэтому то, что новым увлеклись столь же внезапно, равно как и забросили старое, — не вызывало тогда вопроса. — 187 —
|