|
В одних случаях сразу же возникали мысли о связи жены с каким-то определенным лицом (сосед, сотрудник жены по службе, начальник, родственник), в других конкретного объекта ревности в течение длительного времени не появлялось или не возникало вовсе. Однако независимо от этого мысли о возможных изменах жены не давали покоя, «грызли душу» все больше и больше. Иногда больные говорили, что хоть и нет прямых доказательств, но они «сердцем чувствуют», что жена не верна. В то же время недостатка в косвенных признаках измены не было. Ссоры в семье становились чуть ли не обыденным явлением. Поводом мог послужить случайный разговор, визит родственника, «подозрительное» пятно на платье, белье и т. гс. Супруге запрещалось куда-либо ходить или разговаривать с посторонними. Но, несмотря на принятые меры, все равно «обнаруживались» все новые и новые признаки неверности: жена слишком тщательно одевается, собираясь на работу, — стало быть, предосудительные встречи происходят на службе; в ванной комнате изменилось расположение туалетных принадлежностей, по-видимому, жена ими пользовалась после встречи с любовником; уменьшилось количество вина в графине — кого-то угощала; на подушке слишком большая вмятина — следовательно, там лежало две головы. Наконец, от взгляда ревнивца не ускользают «условные знаки», с помощью которых жена назначает свидание любовникам: особое расположение вазы на подоконнике, громкое хлопанье дверью, стук в стенку и т. п. В целях проверки и подтверждения своих подозрений больные рылись в сумках жен, проверяли карманы, просматривали записные книжки. Обуреваемые сомнениями, отправлялись тайно проверять, с кем «встречается» жена после работы. Приходя во внеурочное время домой, прятались на лестнице, антресолях. Не обнаружив ничего подозрительного, относили это за счет изощренной конспирации любовников и с еще большей настойчивостью требовали признания в изменах. «Одним словом, ревность усиливалась тем более, чем менее к этому было оснований» (P. Pinel). У некоторых больных с бредом реформаторства, изобретательства, сутяжничества, ипохондрическим бредом, бредом ревности, любовным бредом, сензитивным бредом отношения первоначально имелась даже реальная почва для разного рода тревог и волнений, например домашние и служебные конфликты, наличие какого-либо физического недостатка или соматического заболевания и т. д. И в дальнейшем бредовые идеи еще длительное время сохраняли «связи» с реальными фактами и ситуацией, как правило, ограничиваясь обыденной тематикой. Однако действительно происходящие события и различные, казалось бы, несущественные факты приобретали теперь для больных особое значение. Любая мелочь, как магнитом, притягивалась в качестве подтверждения возникших предположений и наихудших опасений, которые постепенно принимали характер полной убежденности. — 38 —
|