|
Лаврентий из Бржезовой «Гуситская хроника». Тоскливо было на душе у Кости, в то время, когда он работал над архивными документами после разговора с Платоновыми. Дружба закончена – это было очевидно. К тоске примешивалась злость. Только злость эта была направлена не на Мишу и Сашу, а на церковь. Вот и еще один резонанс с Мартином Гуской, - правда у того были надличностные мотивы, а у Кости самые, что ни на есть личные – церковь встала между ним и его бывшими друзьями. Или это только казалось, что они – друзья? Хотя, если смотреть со стороны Платоновых, то между ними встала как раз не церковь, а наоборот, атеизм и вольнодумство. В любом случае – идеология... В средние века – взять хотя бы ту же историю гуситских войн – люди, опьяненные идеологией, убивали друг друга и глазом не моргнув. Жестоко убивали и совесть их, по-видимому, не мучила. Сейчас тоже убивали, только иначе – терроризм, разборки за власть и деньги (деньги – не заменили ли они нынче Бога и истину?), но это стало не столь явно, идеологическая подоплека не так бросается в глаза. Гораздо более частые явления – утрата дружбы и любви, развал коллективов, крушение замыслов. Не есть ли это тоже пусть метафорические, но убийства, убийство другого в себе и себя в другом?... Непостижимые силы, архетипы, Идеи (говоря языком Платона) сталкиваются где-то на холодных космических полях брани, а здесь, на Земле результат их войны – искалеченные судьбы, истерзанные души, убитая любовь... Эти мысли, правда, нельзя отнести к атеистическим, но сейчас Костя и не придерживался никакой сознательно принятой доктрины: потребность в атеизме была исчерпана, и дух его снова блуждал в поисках. Впрочем, не успели еще утонуть в его бессознательном гнозис и постмодернизм, мистицизм и экзистенциализм, да и многое еще... Вольнодумство – вот как Костя обозначил сам для себя ту идеологию, что управляла им. Безответственное плавание в каких-то мрачных закоулках лабиринта ризомы, да периодическое выныривание и тогда – попытка ухватиться за твердую опору – крест - что происходило при написании истории Мартина... За такими безрадостными раздумьями застал нашего философа Витя, явившийся без предупреждения в пятницу вечером. Впрочем, настроения у друзей совпадали, а Витя еще и подлил масла в огонь – рассказал последние новости из жизни группы. Платоновы, объединившись с Иваном Куренным, во время перерывов открыто обсуждают Костю, как чернушника и проводника дьявольских сил, подбивают всех исповедаться и покаяться в связи с ним и невольном участии в его черно-магических опытах и слушании богохульственных лекций. Особенно интенсивно обрабатывают Соню и та уже, похоже, сдалась. Зина Кравчук держит нейтралитет. Рада пытается робко защищать Костю. Вика и он – Витя возмущаются и пытаются урезонить воинствующую троицу, но те их просто игнорируют. Короче, похоже, что группа разваливается... — 72 —
|