- Ребята, давайте рассудим здраво. Земная жизнь – мгновение. А за ней – вечность. И задача человека не прельщаться земными удовольствиями, в число коих входит и праздное философствование и богоборчество, а отмолить свои грехи и войти в жизнь вечную очищенным.
«Ведь весь день я думал о людях, твердо верящих. Вот и пример – этот твердо верит в греховность и виновность свою и всех людей, - Костя улыбнулся про себя, - полная противоположность Мартину Гуске». Вслух же произнес:
- А вдруг никакой вечности «там» нет? Писание иносказательным языком говорит о том же, о чем толковали индусы: сансара – та же нирвана. Вечным может быть каждое мгновение здесь.
- Ну, начинаются метафоры! Писание нужно понимать буквально. – Вмешалась Саша.
- Постой, Сашенька, Писание можно и нужно понимать и метафорически тоже, но оно имеет и самый буквальный смысл тоже.
- Хорошо, допустим, что «там» действительно вечность, а здесь – лишь миг. И что же, ты думаешь, что в вечность эту ты так и войдешь Мишей Платоновым? Только чистеньким, отмолившим грехи, но все равно – самим собой, к которому ты привык, со всеми ощущениями, мыслями, слухом, зрением и вкусом?
- В вечность войдет моя душа...
- А что такое твоя душа?
- Ну это моё «я».
- Так «я» – оно же есть чистый акт восприятия, разотождествленный и с телом, и с чувствами, и с мыслями, и с поступками. Оно – почти ничто, если не само ничто. Оно и так чистое. Все остальное в вечность автоматически не войдет и отвалится еще здесь, в последние мгновения земной жизни. Зачем же тогда отмаливать грехи? Что твое «я» праведника, что моё – грешника – равно войдут в вечность чистыми и свободными ото всего, что было в этой земной юдоли...
- Постой. Душа, это не просто чистое восприятие, не голое ничто. Это нечто большее.
- Что же это? Личность, которую ты надеешься почистить, как костюм, и протащить в царствие небесное?
- Я не отождествляю себя с личностью...
- Эк! – крякнул Витя, с удовольствием слушавший этот теологический спор о душе.
Саша покосилась на него неодобрительно:
- Душа – это сущность, а не личность. Это божественная искра в человеке, которую и следует очистить от грехов земной жизни.
- Да, братцы, в богословии вы явно не сильны. – Резюмировал Витя.
- Может быть, в богословии и не сильны, но жить стараемся по Закону Божьему.
- Давно ли? – Поинтересовался Костя.
- А это неважно. Обращение человека свершается в одно мгновение. Вся предыдущая жизнь лишь подготовка к православной жизни. И, кстати, я читал многое из «Добротолюбия». – Защищался Платонов.
- Значит ты считаешь, что человек по природе своей грешен? – Серьезным тоном спросил Костя.
- Наивный вопрос! Не только я, а любой христианин это тебе скажет.
- А ты расскажи как именно ты понимаешь грех.
Аллея, ведущая вдоль решетки уперлась в тупик. Развернулись и пошли назад, уже медленно. Платонов вдруг успокоился. Вот и прозвучал вопрос, о котором он, собственно и собирался говорить. Говорить спокойно, продуманно, не переходя на личности. У него и речь даже была заготовлена. Так что он начал излагать, остальные же, не перебивая, внимательно слушали.
— 69 —
|