Палач и незнакомец переглянулись.
Они спустились по винтовой лестнице вниз, к выходу из башни. Там уже стояла внушительная толпа. Мартин узнал несколько знакомых лиц – таборитов, с которыми раньше был даже дружен. Тут же стоял и Амвросий. Когда Мартин и Прокоп вышли из башни в сопровождении охранников (к палачу и незнакомцу присоединились еще трое вооруженных людей), Амвросий подошел к ним:
Мартин усмехнулся и посмотрел Амвросию в глаза – тот от неожиданной дерзости осуждённого отпрянул. Мартин же сказал так:
Амвросий потупил взор и обратился к охранникам:
Их повели по улице к площади: везде стоял народ, который сразу же следовал за осужденными, как только они проходили мимо. И тут с Мартином случилось второе удивление: он смотрел на людей, ждущих казни и вдруг пережил какое-то странное чувство. Как будто раскрылся какой-то заговор, всю жизнь принуждавший его участников к каким-то бессмысленным действиям. И, как будто из этой абсурдной цепи выпало звено, которым являлся он, Мартин. Он был как бы вне происходящего. Это показалось удивительно смешным, только смеялось не тело Мартина, а та его часть, которая была уже поглощена – вернее не так – не была еще поглощена, но постепенно поглощалась той самой бескачественной пустотой. Это невозможно передать словами – как может смеяться то, что поглощено небытиём? И тем не менее, дело обстояло именно так. Это было второе удивление – второй вестник надвигающейся смерти – Мартин теперь знал это, знал, что именно так, через череду удивлений смерть постепенно заглатывает человека, даже пока тело его еще живёт и движется. И это было третье удивление. Прокоп шёл сзади и Мартин хотел было обернуться и спросить, не чувствует ли и он что-то подобное. Но не успел он об этом подумать, как понял, что ему это совершенно безразлично. Единственное, что не было еще безразлично – это наблюдать со стороны за тем, как смерть заглатывает его существо в то время, как костры еще даже не запылали. — 126 —
|