Причастие

В состоянии греховности и неведения о не-Сущем жили люди под властью Великого Архонта от Адама до Моисея. Со времени же Моисея власть перешла ко Второму Архонту, и стало возможным некоторое откровение, не дающее, все же, знания даже о Великом Архонте. Всему, заключенному в материю Третьему Сыновству, даже Сыну Великого Архонта, оставался еще неведомым не-Сущий. Но сотворивший мир его и освобождает. Второе Сыновство, бывшее непосредственным создателем мира, озаряет, при посредстве Духа Святого – тварного своего подобия, ум рожденного Великим Архонтом Сына. Это благовестие обращает к не-Сущему восьмерицу, благодаря чему через Сына Второго Архонта – Христа, обращается и семерица. Наконец, истинное Сыновство пробуждается и в средоточии земного мира – в сыне Марии Иисусе, чтобы пребывавшее до того в безобразности Третье Сыновство осознало себя, стало легким и вознеслось ввысь.

Иисус Христос возвещает сокровенную тайну. Но Он не только пророк, но и начало и средоточие низшего мира, так как в нем происходит разделение духовного, душевного и материального и освобождение Третьего Сыновства. Благодаря этому страдания Его и смерть впервые у гностиков получают смысл, правда, по словам Карсавина, превратный. В смерти Иисуса телесное его естество возвратилось в первичный хаос, душа отошла в семерицу, духовное вознеслось в восьмерицу, а само Третье Сыновство соединилось с не-Сущим.

Верующий в Иисуса страдающего далек еще от истинного видения. Он – раб низших сил, создавших материальное тело. Освободиться можно только отвергая Распятие и постигая замысел Несотворенного Бога. Постигшие это свободны от низших сил и чтут в Иисусе истинного Христа, посмеявшегося над теми, кто Его распял.

Исходя из острого сознания мирового зла и греховности, из жажды искупления и слияния с Богом, из чувства своего Богосыновства, Василид обращается к избранникам и, указывая им на их Божественное происхождение, обещает им спасение. Как бы долог и тяжел ни был их путь, - а Василид допускает переселение душ, - цель в конце концов будет достигнута. Откровение сыновства и тайны мира в Иисусе Христе наполняет суровую аскетическую систему Василида радостью и светом. Но он обращается лишь к гностикам, к «сынам». Вне сыновства у мира нет смысла.

Мир не враждебен Богу и в самом себе не зло. По-своему и в себе все прекрасно и благо; то же, что нарушает порядок – временно, и искупается стихийным развитием мира, как грех и несовершенство гностика искупается скорбным путем перевоплощений.

Тут Карсавин заговорил о расхождении Василида с христианством, которое учило о спасении всяческого, а не только гностика, и о спасении всяческом, а не только в своих пределах. Единение с Богом христианство понимает не как растворение в Боге, но как полноту единства с Ним при сохранении всей иносущности Ему...»