|
Однако возможности человека по поиску способов согласования внутренней веры и внешней веры поистине неисчерпаемы. Мы можем совместить даже то, что по самой своей природе несовместимо, полностью противоречит одно другому. Мы готовы искусственно ввести нравственные правила, моральные требования даже в те учения, которые изначально прямо отрицают любую мораль и признают правомерными любые преступления, если только они помогают продвижению к провозглашенной цели. Мы не желаем знать о реальных словах и делах людей, признаваемых авторитетными, но зато легко верим специально созданным мифам о них, в которых они предстают высочайшими образцами морали. То есть мы идем на все, чтобы доказать самим себе, что принятая нами внешняя вера и есть та самая абсолютная истина, представление о которой диктуется нам совестью, нашей внутренней верой. Мы всегда стремимся к самоуважению и поэтому вовсе не желаем признать, что наша внешняя вера ошибочна, а то и принципиально ложна. Это можно сравнить с готовностью какого-нибудь бродяги любыми средствами украшать и подчищать свою безобразно грязную и рваную одежду лишь бы не остаться вовсе без одежды и не тратить сил на поиски чего-нибудь более приличного. Конечно, не все люди придают такое большое значение своей внутренней вере. Не у всех она сильна и четко выражена. У многих она полностью подавляется внешней верой. И если эта внешняя вера несет в себе зло, служит разрушению, то мы получаем в этом случае целеустремленного служителя зла, негодяя, подлеца, разрушителя. Но, как это ни покажется парадоксальным, среди последователей любых, даже самых разрушительных, учений встречаются те, чья нравственность практически ничем не отличается от нравственности всех остальных людей, среднего человека. Более того, порой среди них попадаются даже и высоконравственные люди, то есть те, кто, проделав огромную работу, все-таки сумел совместить несовместимое, согласовать истинную внутреннюю веру с ложной внешней верой. Поэтому из того, что среди сторонников какой-то идеологии есть хорошие люди, не стоит делать поспешный вывод, что эта идеология не так уж и плоха, что ее можно и принять. Поведение человека с сильной внутренней верой может быть даже прямо противоположным тому, что диктуется его внешней верой. Гораздо проще задача согласования веры внутренней и веры внешней в том случае, когда внешняя вера представляет собой какую-нибудь комбинацию науки и религии. В этом случае внутреннюю веру не надо насильно притягивать к науке, ведь она хорошо соответствует той части внешней веры, которая относится к религии. Противоречия между внутренней верой и внешней верой целиком переносятся в данном случае во внешнюю веру (в противоречия между наукой и религией), что воспринимается человеком гораздо легче. Ведь внешняя вера основана на авторитетах, а значит, мы всегда можем гибко переориентироваться на тот авторитет, который нам необходим, более удобен в данный момент. — 32 —
|