В зеркале философии

В исторической и современной литературе по про­блемам культуры, мировой и отечественной (академи­чески строгой и популярно впечатляющей) представлен веер концептуальных подходов и к осмыслению куль­туры: ценностный (аксиологический), дезаксиологический, семиотический, информационный, гуманисти­ческий, технологический и иные. “Незамкнутость”, “ситуационность”, “открытость” в истолковании куль­туры налицо. Построение объемной, сферической мо­дели культуры, в которой Гармонично соотносились бы все аспекты ее рассмотрения, еще впереди. Это задача, с которой еще не справилась теоретическая мысль. Поэтому в ходу определения ситуативные, опе­рациональные, те, которые называют латинским тер­мином “ад хок” (“к этому”, для данного случая, для конкретной цели).

И все же, все же... стоит попытаться проникнуть в глубь букета дефиниций, разворошить листочки и ле­пестки и пробиться к корням. Думается, что наибо­лее перспективен при схватывании сущности (именно сущности) технологический (деятельностный) подход. Он не отрицает того, что при рассмотрении феномено­логии культуры (ее форм, проявлений, граней) хоро­шо работает “гуманистический” подход, полагание культуры как “меры человека”, мерила его восхож­дения к идеалу, способа формирования духовного бо­гатства и реализации сущностных социальных сил и прочая.

Что привлекает в “технологическом” (деятельностном) подходе? То, что с опорой на него можно что называется “пальцем указать” на то, что есть культу­ра и что не есть культура.

Чем уязвимы другие подходы? (Еще раз оговоримся, что они не могут быть отброшены, а пригодны для тех или иных аспектов анализа культурных яв­лений). Они уязвимы именно своей “частичностью”, высвечиванием грани, иной раз они навязчиво рито­ричны, беллетристичны. Разумеется, радостно слы­шать, что культура лучше варварства, что она есть нечто возвышающее человека, она единит людей и позволяет взращивать человека в человеке, она во­площение творческой потенции... Кто же будет возра­жать против подобных од в честь культуры. Все это так. Однако такие реляции, на наш взгляд, не позво­ляют увидеть ее корни, ее глубины.

В адрес деятельностной концепции сущности куль­туры (подчеркнем — именно сущности) высказыва­лись разного рода замечания. Например, говорилось, что постулаты типа “Действие есть подлинная стихия человеческого духа” (П. Гольбах) или “В деянии на­чало бытия” (Гете), “Человек является деятельным природным существом” (К. Маркс) — это порождение европейского духа, западной истории. А вот принцип отношения к миру на Востоке иной, он предписывает человеку недеяние (“у-вей”). И поэтому-де подход к культуре с позиций принципа деятельности ограни­чен и не может быть распространен на восточные мо­дификации общечеловеческой родовой культуры. Но такое противопоставление по меньшей мере неточно. “У-вей” не есть отрицание любой активности. Оно предполагает специфическую активность, невмеша­тельство в естественный порядок вещей и ход собы­тий, активность в виде “осуществления недеяния”. Это, так сказать, не преобразовательная, а гармони­зирующая активность, не переделка, а вписывание в естественные процессы. Но все же это тоже “деятель­ность”. Поэтому деятельностный (технологический) подход вполне применим не только к Западу, но и к Востоку, разумеется, с учетом его специфичности.