|
Духовный феномен националистического всплеска 90-х годов века иногда называют глобальным явлением суперэтнизма (А. А. Галкин, 1994 г.). К нему относят тенденцию к суверенизации, нетерпимость к национальным и этническим меньшинствам, усиление ксенофобии различных оттенков, по отношению к иностранным рабочим, беженцам, вынужденным переселенцам, националистическое сопротивление интернационализации, стремление к консервации любой самобытности, лишь бы она была “своей”, собственной, почвенной, корневой... Все это находит проявление в политических стычках, военных столкновениях, терроризме, экономических противостояниях, культурных конфронтациях. Это опасная вещь. Она действительно приняла всеобщий характер. Ни один континент не остался вне ее воздействия. В глубокую древность уходят корни этого духовного явления. У многих народов первобытности их самоназвание тождественно слову — люди. Мы — это люди. Другие — “не люди”. Есть немало регионов мира, где рвение к защите своей самобытности становится наступательным, колючим, огнеопасным, порождающим кровавые конфликты. Достаточно назвать такие районы, как Ольстер, Шри-Ланка, Пенджаб и т. п. О том, как трудно решаются такие проблемы, можно судить по многолетней судьбе арабо-израильских отношений. Один из израильских лидеров как-то высказался, что этот вопрос столь сложен потому, что в нем нет неправых. Арабы говорят, что это их земля. И они правы. Израильтяне говорят, что это их земля. И они тоже правы. В ряде районов мира, где полыхают этнические конфликты, схожая ситуация. Они таковы же у нас, в полосе осетино-ингушского конфликта, ряда казачьих районов, Чечни и т. д. С глубокой горечью говорил ливанский поэт Адонис, что в современном мире пробуждение национального самосознания напоминает театральную трагедию когда одни утверждают себя непременно за счет других и все усилия, веками направленные на достижение понимания между людьми, в итоге оборачиваются взаимной враждой, а страх за судьбу свободы уступает место страху перед самой свободой. Все это питает настроения духовного национального противостояния идеалам универсализма, осознанию необходимости “быть людьми”, прежде всего быть людьми, а потом уже принадлежать к роду, племени, этносу, нации. Несомненной выразительной чертой конца века в духовной сфере явился подъем престижа образованности. Давняя мысль о том, что после хлеба для человека важнее всего школа, все больше и больше утверждается как одна из доминант массового сознания, сознается миллионами. Конечно, общий уровень образования в мире еще далек и очень далек от восторженных оценок. Достаточно сказать, что в 1990 году, который был объявлен ЮНЕСКО международным годом грамотности, в мире насчитывалось около миллиарда фактически абсолютно неграмотных. Речь идет о взрослых людях, не умеющих читать и писать. Такое положение связано с голодом, бедностью, культурной отсталостью. Они стеной стоят на пути людей к овладению наличными достижениями мировой цивилизации. В том же году около 125 млн. детей школьного возраста (от б до 11 лет) не посещали школу, неграмотна на планете каждая третья женщина и каждый пятый мужчина. Что уж говорить о так называемой функциональной неграмотности, если даже в США каждый восьмой взрослый фактически не умеет читать, а в Англии 13% молодежи (до 23 лет) испытывает трудности при чтении, письме и счете. — 201 —
|