Тошнота

-- Я уже не помню -- читал слишком давно.

-- А! Ну ничего, ничего.

Он записывает в книжицу под своим изречением имя Ренана.

-- Стало быть, мое мнение совпадает с мнением Ренана. Я пока записал

имя карандашом, -- ликуя объясняет он, -- но вечером обведу его красными

чернилами.

С минуту он в упоении созерцает свою книжицу, и я жду, что мне придется

выслушать другие его сентенции. Но он бережно закрывает книжицу и прячет ее

в карман. Без сомнения, он считает, что на один раз счастья и так вполне

довольно.

-- Как приятно, -- доверительным тоном сообщает он, -- поговорить

иногда вот так по душам.

Этот булыжник, как и следовало ожидать, окончательно прихлопнул нашу

хиреющую беседу. Наступает долгое молчание.

С тех пор как в ресторане появилась молодая пара, атмосфера в нем

изменилась. Двое краснорожих молодцов замолчали; они бесцеремонно

разглядывают прелести молодой женщины. Благообразный господин отложил газету

и глядит на молодую чету снисходительным, даже сообщническим взглядом. Он

думает о том, что старость мудра, а юность прекрасна, и не без кокетства

покачивает головой: он прекрасно знает, что все еще хорош собой, что он

прекрасно сохранился и при его смуглой коже и стройной фигуре все еще

способен пленять. Ему нравится играть роль отца. Чувства официантки более

просты -- она замерла перед молодыми людьми и таращится на них, разинув рот.

А они разговаривают вполголоса. Им подали закуску, но они не

прикасаются к ней. Напрягши слух, я улавливаю обрывки их разговора. Мне

лучше слышно, что говорит женщина своим приглушенным грудным голосом:

-- Нет, Жан, нет.

-- Почему нет? -- с пылким нетерпением шепчет молодой человек.

-- Я вам уже говорила.

-- Это не причина.

Несколько слов я пропустил, потом молодая женщина делает очаровательный