|
Какие-либо претензии в межличностном общении есть агрессия, даже несмотря на то, что они внешне могут выглядеть благообразно или как бы служить его совершенствованию. Но не зря Иммануил Кант в свое время изрек, что нет ничего более отвратительного, чем проявление насилия над волей человека. А претензии и есть изощренное проявление подобного насилия. Наоборот, если нас что-то не устраивает в отношениях с другими, мы должны прежде всего понять, почему именно нас подобное поведение других приводит к демонстрации им своих претензий. Ведь на самом деле наши претензии к другим — это только претензии к себе. А сами претензии к другим — это попытка переложить ответственность за собственные противоречия на других, и ничего более. Но давайте попробуем смоделировать основные идеи веры нашего героя, которые внешне могут быть представлены двумя типами. Первый из них привязан, обобщенно выражаясь, к мамоне (имуществу, его использованию), а второй — к идолу (собственным представлениям о чем-либо). Впрочем, и один и другой типы есть продукт частичного мировоззрения, которое разделяет мир как минимум на две части. При этом пафосность суждений обоих типов есть их объединяющий признак. Пафосность как «выход из себя» или «возвышение над самим собою» есть свидетельство заблуждения нашего героя. Мы все интересуемся чем-либо до тех пор, пока в исследуемом явлении для нас есть еще что-то непознанное, или тайна. По достижении полноты познания чего-то нас перестает это трогать. При этом само чувство — это неосознаваемая интеллектуальная часть мира, а вовсе не альтернатива разуму, как думают многие. Воспринимая произведение искусства, мы его прежде всего чувствуем, или ощущаем. В дальнейшем, достигая в своем развитии уровня мироощущения и восприятия самого автора, мы практически уже сливаемся с ним в его отношении к своим работам. Но мы окончательно познаем что-то только тогда, когда мы заполняем «пустоты», допущенные автором того, что мы познаем. В этот момент мы совершаем акт собственного развития. Это происходит в момент выделения и удержания нами положительного (истинного) из авторской работы, а также в момент обнаружения нами же причин отрицательного (ошибочного) содержания там же. Только отрицательное (ложное) вызывает конфликт, сама ИСТИНА всегда вне конфликта, так как обнаруживающий ее уже не «воюет», и наоборот, не знающий ее—обречен на «драку». Впрочем, мы несколько отвлеклись и поэтому вернемся вновь к нашему герою, а точнее — к его молитвам. Причем дальнейший разговор поведем о «Православном Молитвослове» как о самом сложном социальном явлении, находящемся в нашем распоряжении и употреблении. Прежде всего, нам бросается в глаза опять же несуразность смыслового содержания ряда молитв в плане улучшения чего-то либо сохранения чего-то в неизменном состоянии. Самые большие доки в области эксплуатации чувственности — это религиозные деятели (иерархи) всех конфессий. Могут спросить: а почему именно эксплуатации? На это ответим анализом содержания самих молитв, в частности православных. — 48 —
|