|
183 самоопределения и т.п. базировалось на критериальном обеспечении, на методологическом сервисе рефлексии, подобные усложнения ранее существовавших «деловых игр» были бы без методологии невозможны. Для таких игр наиболее примечательной особенностью являлось взаи-модействие «обычных» специалистов с методологами. В отличие от при-вычного дискуссионного взаимодействия в рамках персонажного ансамбля и фиксированного сюжета, методологи требовали от специалиста понятий-но и категориально значимых оснований, абстрактных форм процедур, методов, построений как оправдания введенной мысли. Поскольку основ-ное и основание находились на разных этажах абстрактности, специали-сты не могли ответить более-менее организованно на подобные вопросы и продолжали вводить вариации ответов того же уровня определенности, качества и т.п. Акценты и направленность вопросов оставались непоня-тийными и вызывали негативную реакцию. Вместе с этим и за счет сохра-нения привычного мышления, существенность и глубина мысли или ее пустота не могли быть опознаны, построены. Вне связи же с этими содер-жаниями «глубокие» утверждения методологов становились формальны-ми и даже формалистическими. Тем самым на играх во взаимодействие носителей эмпирической содержательности и методологической культу-ры воспроизводилась проблемная ситуация, раскрытая еще Кантом. Для качественного роста понимания содержаний, обнаружения в них «глубин» и «поверхностей», качественной смены мышления, а затем и сознания, самосознания, для выхода на иной уровень решения задач и проблем требовалось опознание нужности, принципиальной полезности и неизбежности нового типа содержаний, способов действий, всей рабо-ты методологов, а затем - усложнение собственных представлений по теме с включением как прежних, так и «новых» представлений, налажи-вание соотнесений, совмещений, обратимых переакцентировок. Иначе говоря, «мир» прежний дополняется новым с различением внутренне полезных и нейтральных качеств того, что включается в содержание мыш-ления, рефлексии, а затем и в форму мышления и рефлексии. Позитивное отношение к иному и его интеграция, в свою очередь, предполагают не только отношение к содержанию, но и к носителю содер-жаний, а затем и к функциональному месту, в котором пребывает носи-тель и от имени которого осуществляет мыслительное действие, рефлексию. Тем самым, начиная с внешнего взаимодействия с методологом, специалист доходит до необходимости функционально-позиционной, организационно-позиционной и лишь затем морфолого-позиционной идентификации с партнером, что и позволяет понять и учесть его, использовать его положительные качества на благо осуществляемой «работы», решения игрозадач и игропроблем. — 175 —
|