|
И в то же время, на исходе ХХ века согласно социологическим опросам только около 20% американцев верили, что основную роль в социальном поведении личности играет наследственность, а 75% эту же роль отводили влиянию внешней среды и социальным условиям. До 40% американцев продолжают считать, что поведенческие аберрации, в значительной своей части, есть результат свободной воли индивидуума, а не “фатального влияния структуры генома”. Приводя эти выкладки [Wray, 1997], обозреватель “United States News” делает вывод: либо в настоящее время парадигма генетического редукционизма является ментальной характеристикой не всего социума, а лишь наиболее образованной его части (своеобразная “религия класса интеллектуалов”), либо данные социологии свидетельствуют о регрессионной реакции массового сознания на прогресс генетической инженерии и психогенетики. И та, и другая интерпретация связывают истоки социально-культурной коллизии, порожденной развитием генетики, с контроверзой двух парадигм — биологического редукционизма в его генетической ипостаси, акцентирующей значение наследственной составляющей формирования личности, и социального контракта, основанного на примате естественных равных прав индивидуума и свободного выбора стиля жизни. Одновременно с этим идет процесс трансформации “экоцентрической парадигмы” [Деряба, 1998] из методологической концепции в идеологическую доктрину, которая интенсивно внедряется в менталитет и массовое сознание. Происходит перевод экологической проблематики из исследовательско-технологической в институционально-политическую плоскость, что уже оказывает достаточно сильное влияние на оценочные суждения относительно достоверности результатов научных исследований и актуальности научных направлений [Гиляров, 2001][76] Увеличение масштабов преобразовательной деятельности человека влечет за собой возрастание потенциального риска техногенных и социальных кризисов. Имидж современного социума характеризуется в трудах Ульриха Бека названием “Общество риска” [Бек, 2000]. Понятия устойчивого экономического развития (sustanable development), устойчивого сельского хозяйства и производства продуктов питания — ключевые в концепции экоцентризма — отражают переориентацию системы приоритетов. В менталитете социальное и техническое развитие, благоприятное с точки зрения современного человека, ассоциируется уже не с расширением набора и количества благ, предоставляемых цивилизацией, а с предотвращением отрицательных последствий антропо- и техногенного воздействия на социальные и экологические системы. В конечном итоге, экоцентрическое мышление, в своем логически последовательном варианте, означает отказ от эволюционной стратегии, присущей виду Homo sapiens на протяжении, по крайней мере, 104 лет его существования. Апологеты экоцентризма называют эту стратегию “природопользовательной”, подчеркивая этим ее принципиальную особенность — стабильное и перманентное расширение масштабов и глубины антропогенного воздействия на природу [Зубаков, 2000]. — 93 —
|