|
Равенство в китайской ментальности отнюдь не подразумевает природную идентичность задатков и интеллектуальных способностей. Его источник — моральные качества, в первую очередь, сострадание и доброта. Ценность каждого человека проистекает из его способности включиться в структуру социального порядка, и определить свое место в обществе и мире, из освоения роли, определяемой “волей Неба”, “судьбой”, врожденным психофизическим статусом. Познание человеком своей собственной природы (и адекватное этому поведение) рассматривается Конфуцием и его последователем Мен-цзы как способность знать и влиять на “Волю Неба” [Кобзев, 1983]. Учитывая “почти сакральное” отношение к знанию в конфуцианстве [Васильев, 1989, с. 68], становится понятным, что исследование генома человека не представляется опасным и не порождает моральные коллизии (на Западе почти неразрешимые) в системе “личность—социум”. Создание “генетического портрета личности” на Востоке просто помогает индивидууму занять подобающее место в этом мире. Таким образом, внедрение новых генных технологий, способных изменить биологическую природу человека, и возможность социального контроля над ходом биологической эволюции, по-разному воспринимаются восточной и западной ментальностью, как по его направленности, так и по масштабам социально-психологического ответа. Поэтому, например, в конфуцианстве генетическая информация рассматривается скорее как принадлежность к определенной этнической и социальной общности, чем как индивидуальная собственность. Соответственно, и меры ее защиты предусматривают сохранение целостности социума и этноса, а не охрану индивидуума от постороннего вмешательства. С другой стороны, и для ортодоксального конфуцианства существует грань между морально оправданным и недопустимым использованием репродуктивных и генных технологий, применительно к человеку. По мнению одного из экспертов, она пролегает, с одной стороны, между генотерапией генетических аномалий и, с другой — евгеникой: негативной (стерилизация носителей неблагоприятных генов) или позитивной (любые, в том числе, и основанные на генетической инженерии половых клеток, способы “усовершенствования” генотипической конституции человека) [Lee Shui Chuen, 2000]. Ориентацию личности внутрь себя, установку на “вечность, неизменность мира, предопределенность всего того, что в нем происходит” принято считать особенностью этико-семантических кодов стран Востока. Ценность отдельной личности определяется принадлежностью к “однородной массе своего сообщества” — касты, семейной или родовой общины и т.п. Высшим же приоритетом в Западном мышлении традиционно является индивидуальная свобода. Властные структуры находится как бы на службе у народа, и изменяются в соответствии с его волей. Индивид в такой системе ощущает себя самостоятельным творцом своей судьбы, активно перестраивающим мир в соответствии со своими индивидуальными устремлениями и интересами [Черниш, 2001]. Подобное сопоставление менталитетов двух типов цивилизаций — “вне временного и конкретно-географического подходов” оказывается крайне условным и достаточно уязвимым. В эволюционном аспекте оба этико-семантических системы прошли достаточно сложную эволюцию и сформировались в своем современном виде отнюдь не синхронно. Такое сопоставление позволяет, в целом, рассмотреть причины различий осознания последствий создания “генетического портрета личности” и принципиальной возможности последующего вмешательства в эволюционный процесс человека, также как и способов и направления его реализации на Западе и на Востоке, о которых мы говорили выше. — 104 —
|