|
1 II. Обсуждая частный случай, мы наметили по поводу него и общие начала символизма. Символ есть такая реальность, которая, будучи сродной другой изнутри, по производящей ее силе, извне на эту другую только похожа, но с нею не тождественна. «Все, что совершается, есть символ,— писал Гёте Шуберту в 1818-м году,— и тем обстоятельством, что совершающееся отображает само себя полностью, оно намекает и на все остальное. В таком воззрении, как мне кажется,—продолжает Гёте,— заложена высшая притязательность и высшая скромность»5. В воспоминаниях же Римера дошло до нас и то утверждение Гёте, что все наше познание символично, что одно есть символ другого, магнетическое явление—электрического, и т. д.6 Из такого подхождения к понятию о символе делается понятно, что каждой данной реальности символ может быть не один, а неопределенно-продолжающийся ряд символов, точнее сказать—пучки таких рядов, в средоточии которых находится самая символизируемая реальность, и каждый член каждого ряда, будучи внутренне связан с символизируемою реальностью, внешне разобщен от нее. Различными, многоразличными признаками может устанавливаться сходство символа и символизируемого, но всякий раз, каков бы ни был признак, которым держится это сходство, значение его напоминательное, а не образовательное: он привлекает внимание к символу, побуждая углубленно приникнуть к символу, а не образует самый символ, ибо символ есть символ не по наличию в тем того или другого признака, а по пребыванию в некоторой реальности энергии некоей другой реальности и, следовательно, по синергизму двух,—по меньшей мере двух,— реальностей. Вот почему должно твердо помнить, что внешнее сходство, само по себе, как таковое, без знания или предчувствия внутреннего единства сил, организующих ту и другую конкретности, отнюдь не дает права говорить об этих конкретностях, как о символах друг друга. Символ—слово важное и ответственное: им не подобает пользоваться зря, без достаточных, и даже весьма достаточных к тому оснований. И с прискорбием видишь, как вульгарное словоупотребление, захватив термин «идея», в смысле всякой мысли, всякого понятия, всякого представления, принялось теперь за термин «символ», как за синоним всякого знака, всякого условного, прагматического или аллегорического представительства в мысли. Но это все отнюдь не есть еще символ. Скажем точнее и яснее: символика не измышляется кем бы то ни было, не возникает чрез обусловливание, а открывается духом в глубинах нашего существа, в средоточии всех сил жизни и отсюда изводится, воплощаясь в ряде последовательных, друг на друге наслояющихся оболочек, чтобы наконец родиться от познавшего и давшего ей воплотиться созерцателя. — 371 —
|