Феномен человека - вчера и завтра

Другой формой религиозного фанатизма является отшельничество или пустынничество, сопряженное с “аскетическими подвигами” и послушанием. Нельзя забывать, что к идеальным чертам монаха относятся истязание плоти, бедность и повиновение. Согласно Бернарду Клервоскому, знаменитому монаху эпохи крестовых походов, повиновение есть средство для того, чтобы уничтожить волю личности, так как “своя воля” в человеке - источник греха и всякого нравственного зла [26]. “Своя воля” - это воля, не тождественная воле бога. В соответствии с религиозными канонами личному началу в человеке противопоставляется любовь, отождествленная с божественным началом.

Апостол Иоанн говорил: “Бог есть любовь” (1 Иоан. 4,16). В постоянном восхвалении божественной любви состоит суть монашеской этики Бернарда Клервоского, тогда как аскетизм является лишь средством совершенствования в любви. Здесь перед нами совершенно иное понимание аскетизма, ведь раньше подвижничество рассматривалось как перенесение физических страданий, как победа духа и воли над плотью, т.е. оно представляло собой самоцель. Так, в размышлениях Исаака Сириянина (VII в. н. э.) говорится: “Будь по отношению к телу твоему свободным, дабы удостоиться свободы духовной. Носи иго свободы твоей, или будешь согбен под иго рабское и послужишь врагам твоим” [27].

Бернард Клервоский толкует любовь к Богу как венец монашеского подвижничества и отводит ей высшее место не только среди монашеских, но и среди общечеловеческих добродетелей. В одном из своих писем он пишет: “Ради одного только не следует повиноваться родителям, это - Бога ради” [28]. Ради небесных связей должны быть разорваны все земные связи, даже с близкими родственниками. Обращаясь от имени сына к отцу и матери Бернард Клервоский восклицает: “Если вы истинно меня любите как добрые, как благочестивые родители, если вы питаете к сыну истинное и верное расположение, то для чего вы тревожите меня, старающегося быть угодным всеобщему Отцу, Господу? Для чего вы пытаетесь отвлечь меня от служения Тому, Кому служить - значит царствовать? Теперь я познаю, что враги человека — это домашние его. В этом деле я не должен всем повиноваться, в этом признаю вас не родителями, а врагами. Если бы вы меня любили, вы радовались бы тому, что я гряду к моему и вашему, скажу лучше, к всеобщему Отцу. Вообще, что мне теперь до вас? что мне досталось от вас, кроме греха и горя? Одно только это тленное тело, которое я влачу с собою, я признаю, что получил от вас. И вам, жалким, не довольно того, что вы ввели меня, жалкого, в этот жалкий мир? О, жестокий отец! О, безжалостная мать! О, родители жестокие и нечестивые - не родители, а убийцы, ваше горе - залог спасения, ваше утешение - смерть сына вашего; вы предпочитаете, чтобы я погиб с вами, чем царствовал без вас; вы пытаетесь снова меня подвергнуть крушению, от которого я только что спасся, всего лишившись; ввергнуть меня в огонь, в котором я наполовину сгорел, предать меня разбойникам, от которых ушел полуживой. Так как же?... Кто отведал духовного, тому неизбежно опостыла плоть; кто жаждет небесного, тот утратил вкус к земному; кто взирает к вечному, тому опротивело все мимолетное” [29]. Таким образом, средневековый монашеский идеал противостоял мирской жизни. Для аскетического мировоззрения одной из существенных добродетелей является смирение, сознание своего ничтожества. Чем более человек осознает свое земное ничтожество, тем сильнее он стремится к тому идеальном}' миру, ради которого он отрекается от всех земных интересов и благ. И наоборот, чем выше он ценит себя, тем большую значимость приобретает в его глазах и земной мир, где он должен играть видную роль. Сознание собственного достоинства и значения способно пробудить в человеке знание или часть, ибо знание также есть власть. В связи с этим Бернард Клервоскнй говорит: “И дьявол, и человек, оба замыслили подняться на высоту превратным способом: один через знание, другой - через власть, оба к гордыне” [30]. Вместо этого он предлагает другой путь для возвышения: первая ступень - благое деяние; вторая - чистота сердца; третья - религиозный подъем души. Здесь знание противополагается благодати, наполняющей душу верующего.