Чума

казалось бы, прочно укоренилась. И опять она постаралась поставить его в

тупик.

Тарру боролся, хотя и лежал неподвижно. Ни разу за всю ночь он не

противопоставил натиску недуга лихорадочного метания, он боролся только

своей монументальностью и своим молчанием. И ни разу также он не загово-

рил, он как бы желал показать этим молчанием, что ему не дозволено ни на

минуту отвлечься от этой битвы. Риэ догадывался о фазах этой борьбы лишь

по глазам своего друга, то широко открытым, то закрытым, причем веки

как-то особенно плотно прилегали к глазному яблоку или, напротив, широко

распахивались, и взгляд Тарру приковывался к какому-нибудь предмету или

обращался к доктору и его матери. Всякий раз, когда их глаза встреча-

лись, Тарру делал над собой почти нечеловеческие усилия, чтобы улыб-

нуться.

Вдруг на улице раздались торопливые шаги. Казалось, прохожий пытается

спастись бегством от пока еще далекого ворчания, приближавшегося с мину-

ты на минуту и вскоре затопившего ливнем всю улицу: дождь зарядил, потом

посыпал град, громко барабаня по асфальту. Тяжелые занавеси на окнах

сморщило от ветра. Сидевший в полумраке комнаты Риэ на минуту отвлекся,

вслушиваясь в шум дождя, потом снова перевел взгляд на Тарру, на чье ли-

цо падал свет ночника у изголовья кровати. Мать Риэ вязала и только вре-

мя от времени вскидывала голову и пристально всматривалась в больного.

Доктор сделал все, что можно было сделать. Дождь прошел, в комнате вновь

сгустилась тишина, насыщенная лишь безмолвным бормотом невидимой войны.

Разбитому бессонницей доктору чудилось, будто где-то там, за рубежами

тишины, слышится негромкий, ритмичный посвист, преследовавший его с пер-

вых дней эпидемии. Жестом он показал матери, чтобы она пошла легла. Она

отрицательно покачала головой, глаза ее блеснули, потом она нагнулась

над спицами, внимательно разглядывая чуть не соскользнувшую петлю. Риэ

поднялся, напоил больного и снова сел на место.

Мимо окон, воспользовавшись затишьем, быстро шагали прохожие. Шаги

становились все реже, удалялись. Впервые за долгое время доктор понял,

что сегодняшняя ночь, тишину которой то и дело нарушали шаги запоздалых

пешеходов и не рвали на части пронзительные гудки машин "скорой помощи",

была похожа на те, прежние ночи. За окном была ночь, стряхнувшая с себя