Чума

только выбрал этот момент, чтобы нелепейшим образом шагнуть к рампе,

растопырив под своей античной туникой руки и ноги, и рухнуть среди пас-

торальных декораций, которые и всегда-то казались анахронизмом, но сей-

час в глазах зрителей впервые стали по-настоящему зловеще анахроничными.

Ибо в то же самое время оркестр вдруг смолк, зрители партера, поднявшись

с мест, стали медленно и молча выходить из зала, как выходят после мессы

из церкви или из комнаты, где лежит покойник, к которому приходят отдать

последний долг: дамы - подобрав юбки, опустив головы, а кавалеры - под-

держивая своих спутниц за локоть, чтобы уберечь их от толчков откидных

стульев. Но мало-помалу движение ускорилось, шепот перешел в крик, и

толпа хлынула к запасным выходам. У дверей началась давка, послышались

вопли. Коттар и Тарру только поднялись и стояли теперь лицом к лицу с

тем, что было одним из аспектов нашей теперешней жизни: чума на сцене в

облике бившегося в судорогах лицедея, а в зале вся ненужная теперь рос-

кошь в образе забытых вееров и кружевных косынок, цеплявшихся за алый

бархат кресел.

В течение первой недели сентября Рамбер всерьез впрягся в работу и

помогал Риэ. Он только попросил доктора дать ему выходной в тот день, на

который была назначена встреча у здания мужского лицея с Гонсалесом и

братьями.

В полдень Гонсалес и журналист еще издали увидели братьев, чему-то на

ходу смеявшихся. Братья заявили, что в прошлый раз им ничего не удалось

сделать, что, впрочем, не было неожиданным. Так или иначе, на этой неде-

ле они не дежурят. Придется подождать следующей. Тогда и начнем все сна-

чала. Рамбер сказал, что вот именно сначала. Тут Гонсалес предложил

встретиться в будущий понедельник. Но тогда уж Рамбера поселят у Марселя

и Луи. "Мы с тобой только вдвоем встретимся. Если я почему-либо не при-

ду, топай прямо к ним. Сейчас тебе объяснят, куда идти". Но Марсель, а

может, Луи, сказал, что проще всего отвести сейчас же их приятеля к ним.

Если Рамбер не слишком переборчивый, его там и накормят, еды хватит на

четверых. А он таким образом войдет в курс дела. Гонсалес подтвердил:

мысль и в самом деле блестящая, и все четверо двинулись к порту.

Марсель и Луи жили в самом конце Флотского квартала, возле ворот, вы-