|
Абстракция отождествления в собственном (строгом) смысле слова заключается в возможности заменить онтологический универсум конкретных объектов гносеологическим универсумом абстрактных объектов, то есть по данному универсуму “конкретных” и одинаковых сущностей построить универсум только различных (индивидуализированных!) “абстрактных” сущностей. Иначе говоря, она позволяет свести одинаковость к тождеству в его логическом смысле – к индивидуации, что, в свою очередь, позволяет сказать, что каждая абстрактная сущность (полученная с помощью абстракции отождествления) единственна. Когда абстракцию отождествления, о чём уже говорилось выше, стремятся истолковать, следуя средневековой заповеди номинализма “не множить сущности без нужды”, то неизменно добавляют, что создаваемые ею абстрактные объекты берутся только как fa?on de parler, а сама абстракция отождествления «только как удобный способ выражения, сокращающий формулировки», так что по «этим сокращенным формулировкам всегда без труда могут быть восстановлены более длинные формулировки, обходящиеся без абстракции отождествления»[215]. Я не согласен с таким подходом. Как бы мы ни старались подчёркнуть “исключаемость” абстракции отождествления, её необходимость кажется очевидной перед лицом практической или теоретической (пусть даже потенциальной) бесконечности классов конкретных объектов. К примеру, знакомство с любым алфавитным языком начинается с рассмотрения некоторого конечного набора абстрактных букв алфавита нередко до всякого знакомства с конкретными буквами этого языка. Этим, во-первых, уже с самого начала устраняется противоречие между конечностью алфавита и потенциальной бесконечностью конкретных букв языка, требуемых для написания сколь угодно длинных текстов; а, во-вторых, указывается на посторонний характер индивидуальных различий (в силу принципа индивидуации), когда при чтении буквы воспринимаются как знаки фонем, потому что в этом случае буквы существенны не “сами по себе” (информация, сообщаемая ими о самих себе, как правило, не воспринимается), а только как представители одной фонемы. При этом ничто не мешает нам толковать абстрактные буквы на номиналистический манер в качестве эталонных символов, то есть конкретных и полноценных заменителей (представителей) любых одинаковых с ними и тоже конкретных букв. Следовательно, понятие абстрактной буквы естественнее воспринимать как элемент гносеологического (а не онтологического) универсума, который является источником только той информации, что предусмотрена в условиях на отождествление в интервале абстракции отождествления. — 90 —
|