Абстракция в лабиринтах познания

Правда, восполнение нередко определяют как особый тип мыслительного
акта – как идеализацию, отделяя последнюю от абстракции как акта чистого отвлечения. При такой постановке вопроса абстракция всегда имеет основу в (объективной) реальности, а идеализация нет, ведь задача последней, как в этом случае говорят, – наделять объекты теории «такими воображаемыми свойствами, которые совершенно отсутствуют у исходных объектов или же отражают свойства исходных объектов в значительно искажённом виде»[97].

Разумеется, нет смысла спорить с определением. Но стоит заметить, что если объекты, поставляющие исходный материал для наших мыслительных операций, нам известны “сами по себе”, независимо от этих операций, то какой резон наделять эти объекты (свойства которых мы уже знаем) ещё некими воображаемыми свойствами. Если же мы не знаем, что представляют из себя объекты “сами по себе”, то о каком именно искажении идёт речь и в силу каких оснований мы можем судить, что свойства, которые мы им приписываем – это чисто воображаемые свойства и к тому же совершенно у них отсутствующие? Короче, операция “наделения” воображаемыми и “совершенно отсутствующими свойствами” становится слишком подозрительной, чтобы остаться без солидного оправдания. Все заявления об искажении и огрублении действительного положения дел, о воображаемых свойствах и пр. имеют смысл лишь тогда, когда их можно проверить и подтвердить, для чего, в свою очередь, потребуется, конечно, априорное знание о том же действительном положении дел. Иначе говоря, ситуация всеведения (как невозможная ситуация) здесь неизбежна.

Замечу, между прочим, что для Маха идеализация – это один из вариантов абстракции. Выделяя некоторый абстрактный, “частичный объект”, мы уже идеализируем реальность. При этом мы знаем от чего отвлекаемся, а что оставляеем в стороне. Оставляя в стороне действия сил на движущееся тело, приходиим к идеальному понятию о равномерном и прямолинейном (вечном) движении. Мы идеализируем, говорит Мах, ибо движения без действия сил в действительности не бывает.

Однако я не понимаю, что идеализируется в данном случае. По-моему, принцип инерции говорит лишь об условном существовании (это импликация
“если,..., то”), и в этом смысле он ничего не идеализирует.

Мне всегда казалось, что есть какая-то внутренняя несогласованность в позиции тех, кто, полагая, с одной стороны, что абстракция – это метод отыскания принципов (аксиом) научного познания, с другой стороны, настойчиво подчёркивает, что результатам абстракции (и идеализации то ж) “не соответствует ничего действительного”. Стоит ли тогда делать из этого теорию? И тут я готов повторить очень точную, на мой взгляд, мысль Маха: «правильно оценивает... абстракции только тот, кто рассматривает их как интеллектуальный рискованный замысел (intelltktuelles Wagnis), оправданный успехом»[98].