Абстракция в лабиринтах познания

Нередко говорят, что понятие “абстрактный объект” исчерпывается понятием о свойствах конкретных (эмпирически наблюдаемых, материальных) объектов. Однако, хотя каждый шаг перехода от мира наблюдаемых объектов к миру чисто теоретических сущностей обусловлен, конечно, некоторой абстракцией, замещающей наблюдаемый объект его теоретическим образом, в общем случае, абстрагируя, не просто “закрывают глаза” на что-либо, а создают некую мыслимую, быть может идеальную, сущность, независимую от какого-либо наглядного представления. Мир таких сущностей – это преимущественно мир науки, поскольку научное познание, как правило, идёт через абстракцию.

2.4. Абстракция в лабиринтах познания. Выделяя положительную задачу абстракции как главную для познания, мы можем объяснить, почему в науке развитие и совершенствование абстракций превращается в специальную целенаправленную деятельность. А к таким объяснениям побуждают нередко те, кто защищает тезис противоположный, – “выработка абстракций никогда не являлась и не является специальной целью или задачей научного познания”. Ясно, конечно, что этот последний тезис обязан аргументу от лингвистической парадигмы, когда от бедности и отрицательности лингвистического смысла абстракции заключают к бедности и отрицательности её гносеологического смысла.

Однако если объективно и непредвзято посмотреть на логику познания “изнутри”, найдется гораздо больше (чем кажется со стороны) оснований сказать, что всё наше теоретическое познание – “это структура из абстракций” [88].

Правда, условно мы делим процесс познания на логику и опыт. Но, строго говоря, наш опыт редко бывает “чистым”, без примеси рациональной обработки. «Каждый отдельный опытный факт, поскольку он выражается с помощью понятий, – а как иначе мы могли бы его выразить? – является результатом духовной обработки опыта» [89].

Но опыт не только наводит на абстракцию как на нечто вторичное. Изначально, генетически, как неизбежный результат нашей физиологической организации и обучения, абстракция включена в опыт, подвергая анализу его исходный материал. Уже в элементарных актах восприятия реальность опосредована каким-то ее пониманием, дорисовкой объективной картины в соответствии с возможностями нашей памяти и прошлого опыта. Наш мозг интерпретирует и преобразует для нас (нередко вопреки нашей воле) реальность “чистых явлений”, подобно тому как это делает наш язык, равно обыденный или научный:, содержательный, полуформальный или формальный.

Можно сказать, что в каждом добротном результате познания одновременно отражены и факты, и способы их истолкования и объяснения. И в этом смысле контексты наших теорий представляют нам факты с той мерой доверия, которую заслуживают сами теории. И хотя известная независимость фактов от их теоретических представлений, конечно, неоспорима, все же научный способ ассимиляции фактов скорее напоминает обратный метод решения задач, когда по некоторым результатам ищутся их возможные основания, которые затем уже берутся как допущения (гипотезы) или аксиомы логической дедукции.